Золотой миллиард 2 - стр. 14

– Откуда их столько?!, – зло и жалобно подумал Вова, – неужели решили добить нас? По телевизору говорят, во всем мире перемирие: на войну между собой просто не осталось человеческих ресурсов. «Никогда не было, и вот снова?»

К воротам они ползли ползком. Малыш смачно облаял камней, зарычал, и продолжал две эти собачьи эмоции чередовать. Вова осторожно выглянул из-за ворот: камни далеко, возле Малыша их собралось аж семеро! Момент удачный. Друг человечества отвлек на себя врагов. О том, что ползти по весенней грязной, естественной грязью, и холодной дороге неприятно, можно и не говорить. Живот и локти заныли. От дома по плитке, потом по асфальту и к ближайшему дому с темными окнами. Если до середины дороги Большов еще поглядывал за камнями, то потом, когда оставалась половина пути и появились еще двое камней, идущих к Малышу, понимая, что дело дрянь, просто полз. Будь уже что будет. У забора из профнастила они поднялись на ноги и вжались в забор.

– Хана!, – ярко подумал Большов, – будут проходить мимо, заметят. Это с боков не видно. Бежать? Если бежать, то через дома и подальше от садика. Раз, два…раз, два, …еще раз: раз, два…. Что-то он странно идет.

Один из тех камней, что шел прямо на них, стал отставать и странно подворачивать ногу. Будто колено внутрь заваливается, голова задергалась.

– Открыл, – шепнул Юдин, вскрыв входной замок.

Камень упал, неестественно дернулся, как при сильной конвульсии и затих. Троица уже вошла на участок, и только Большов краем глаза наблюдал: камень остановился, вернулся чуть назад, так как успел к тому времени обогнать, и застыл над телом «товарища». Любопытно было бы посмотреть, есть ли какие-то эмоции на каменном лице, но в полутьме не разглядеть. Вернувшийся каменюга смотрел, смотрел, собака лаяла, а потом вдруг пнул лежащего камня, замер, пнул второй, третий раз и запрыгнул на него и начал со всей силы, прям с остервенением, прыгать на упавшем камне. Своего же, значит, забил!

В это же время окружившие Малыша камни приняли своё решение, и бедный пес, верно прослуживший людям, заскулил и навсегда затих. А ведь мог убежать, дурак: четыре лапы как-никак.

– Как ты открыл замок?, – с восхищением прошептал Джек.

– После начала купира приходилось вскрывать квартиры: там дети плакали, собаки скулили, или еды достать. У нас в Мирове жарче всего было. Так потом поселок и бросили.

– Тоже хочу. Научи, – попросил шепотом Джек.

– Тихо! , – приказал Большов и чуть выждав, повел свою маленькую группу дальше. У этого дома, определенно жилого – Мишины здесь живут, надо понимать, спрятались сейчас где-то, так вот у этого дома имеется длинное хозяйственное сооружение для кур, двух свиней и перепелов. Мишин еще в прошлом году ставил на участке два улья, но там соседи взбунтовались – попросили убрать: ему под пасеку в «аппендиксе» выделили участок. Там вроде соседей поменьше, у него пчелы вежливые, кусаются редко, так что соседи пока терпят во имя меда. Куры греются в опилках, если что можно было бы у них переждать.

Каменные шаги внезапно затараторили по добротной деревянной крыше хозяйственного сооружения. Большов успел оттолкнуть Джека, они оба упали и уже с земли он высадил из барабана четыре пули. Первая должна была попасть в цель, вторая с характерным звуком отскочила от каменного лица и мягко вошла в деревянную стойку, две последующие закончили дело первой, как следом за первым камнем, рядом упал второй. Хорошо упал, на ноги и как долбанет своей каменной ногой старлею по правой руке. Кости, конечно, при таком ударе «не живут», после такого удара хорошо, если руку не оторвет. После короткого онемения, Вову накрыла сильная боль, отчего-то появился вкус крови во рту, в глазах потемнело, дыхание сперло. Черт его дери! Так неожиданно повыскакивали.