Золотой идол викингов - стр. 3
Сестры Лопуховы, Надя и Вера, любили смотреть в окно, особенно в мае, когда улица Ленина оживала. К началу шестидесятых ее сделали пешеходной, и по вечерам на эту улицу выходила почти вся молодежь города. Сотни пар ног шаркали по асфальту, слышался звонкий девичий смех, выкрики…
Надины одноклассники махали снизу руками, кричали ей что-то в окно, она отвечала, сильно высовываясь за раму… Мама ругала ее за это.
Случалось, Надя выскакивала из квартиры, присоединялась к друзьям…
– Верочку возьми! – строго приказывала мама. – Иначе не пойдешь: пусть она тоже по воздуху прогуляется!
– Да, все три окна во двор… – продолжает сопровождающий. – Ну, сейчас сами посмотрите.
«Не наша, значит…» – Вера глубоко вздохнула.
Она ведь уже почти поверила.
Квартира находилась напротив той коммуналки, где когда-то жили Лопуховы.
На площадке были всего три двери: бывшая лопуховская коммуналка, нынешняя квартира, предложенная Вере на обмен (здесь тогда тоже была коммуналка, но кто в ней жил, она теперь совершенно не представляла), а за третьей дверью была не квартира, а комната – она начиналась сразу, без прихожей, и кухни там тоже не было.
Эту комнату Вера хорошо помнила: там жила косоглазая Светка – в женском царстве, с мамой, тетей и бабушкой. Их фамилия была Соловьевы. С ними дружила Верочкина тетя Маня, иногда Верочка ходила туда с ней в гости, играли со Светкой, пока взрослые беседовали. В этой большой, метров двадцать, комнате всегда пахло керосином: готовили здесь же, на примусе.
Молодой человек постучал в дверь каким-то условным стуком («Звонок оборван, чинить придется», – отметила Вера), залязгали замки, потом цепочка, и Вера отвлеклась от воспоминаний.
Хозяин оказался деловым, ушлым мужиком за пятьдесят. В квартиру эту он с дочерью переехал шесть лет назад – поменялся из Ярцева. Вначале была одна комната, а после смерти соседки ему оставили и другую. Не стали никого подселять, «потому что дочь, что к вам на Урал замуж вышла, тоже здесь прописана, не выписывалась отсюда», – так он пояснил.
Да… И мир тесен, и люди чего только не выдумают для улучшения собственных жилищных условий.
Квартира, давно не ремонтированная, находилась в плачевном состоянии. Очевидно, хозяин изначально думал об обмене, ремонтировать ему было невыгодно.
Вера Ильинична видела, конечно, и протекающие краны на кухне, и мокрые от конденсата трубы в туалете, и дыры от облупившейся штукатурки на стенах и потолке в комнатах. Но ее это почему-то не смущало.
«Ай, ту ведь отремонтировала, и эту тоже отремонтирую», – думала она.
– Ванной у нас нет, но вот в этом месте можно выгородить душ, – объяснял между тем хозяин. – А горячая вода течет, видите? – Он открутил и без того капающий кухонный кран, вылилась струйка ржавой воды.
– Да, теплая, – потрогала, кивая, Вера Ильинична.
Дальше завертелось быстро.
Вернувшись к себе на Урал, Лопухова действовала как в тумане: оформляла документы, ходила по инстанциям, паковала вещи, прощалась с друзьями…
Оставлять городок, где впервые обрела любимую работу и свой собственный угол и где жизнь складывалась, в общем, удачнее и легче, чем в ее смоленской юности, было невыносимо тяжело, однако и дом на Ленина был полон ранними детскими воспоминаниями, часто счастливыми и всегда значительными.