Золотошвейка - стр. 29
– Эй, ты кто? – удивилась я.
Она спохватилась и развернулась ко мне, широко раскрывглаза и рот.
– Ты что, новая уборщица? – догадалась я, глядя на аккуратный передничек, надетый поверх простенького ситцевого платья.
– Ага, – обрадовалась она чему-то, – Тильда, убираюсь тут.
– Что-то я тебя раньше здесь не видела, – недоверчиво покосилась я, – да и в поселке тоже.
– Ага, – опять весело закивала девушка, – так я училась, кухарить училась. Вот к матушке приехала, захворала она. Помочь и приехала.
– А кто матушка твоя? Уж не Тирта ли? – ужаснулась я нелепой догадке. Было что-то в этой девице ненормальное, отчего в голову лезли странные мысли.
– Не-е-е, – смешно выставила вперед руки Тильда, растопырив пальцы, – Розета.
Никакой Розеты я не знала, в поселке я знала только Розу, но решила, что напутала с именами – это у меня бывает. Не успела еще со всеми перезнакомиться.
– А ты кто? – тут же полюбопытствовала девушка.
– Кэсси, золотошвейка.
– Золотошвейка? – неподдельно изумилась Тильда. – А что ты тут делаешь?
Я тоже задавалась этим вопросом и не раз.
– Вышиваю, – пожала я плечами, – но лучше не спрашивай что.
– Ага, – широко улыбнулась она, – у графа странные привычки, да?
– Вот-вот, – рассмеялась я, – а мы – люди подневольные.
У нее была потрясающая улыбка – обаятельная, дерзкая и задорная. Пухлые розовые губки растянулись ровной дугой, обнажив два ряда идеальных белых зубов и бросив на щеки широкие полукружья складок. И все же вся прелесть ее улыбки была в пикантном изгибе уголков ее губ, неожиданном, заковыристом, рождающем рядом с собой ямочки подобно неведомым письменам – загадочным, таинственным и все-таки чем-то знакомым. Такая улыбка сразу же прокладывает себе дорожку в сердца, почти не встречая сопротивления. Тильда прекрасно это знала и пользовалась этим.
Мне она сразу понравилась – единственное живое существо в этом мрачном, нелюдимом месте. Мы весело обсудили прячущегося наверху графа, его замок и слуг. Через пять минут мы обе были довольны друг другом и так быстро найденным взаимопониманием.
Тильда особым усердием в уборке, как я заметила, не отличалась. Лениво водя из стороны в сторону мягкой щеткой с длинной ручкой, якобы смахивая пыль, девушка тем не менее успешно делала вид, что предельно занята: деловито прошлась по всем комнатам анфилады, небрежно касаясь стен и пола, хмуря брови, тщательно изучила объем работ в библиотеке, но надолго там не задержалась и, обойдя весь этаж, вышла к парадной лестнице.
Все это время я была рядом, и болтали мы без умолку. Сначала мне показалось, что Тильда и двух слов связать не может, но очень скоро я убедилась, что она была умна, начитанна, весьма сообразительна и не в пример остальным обитателям замка и его окрестностей общительна. Слово за слово – я и про себя все рассказала. Про семью свою, особенно Селину, про мастерскую. Как в замок попала, чем занимаюсь. Вот и сижу, мол, одинешенька в светелке – ни тебе радости в жизни, ни тебе развлечений каких. Тоска да и только. Она живо интересовалась моей работой, задавала кучу вопросов и рассказывала местные сплетни.
– Ну ладно, мне пора, – со вздохом сказала Тильда, задумчиво глядя сверху парадной лестницы на холл, – увидимся еще?
– Конечно, – заверила я, – могу вечером к тебе зайти, в Прилепки.