Золотое рандеву - стр. 8

Уилсон ушел. Солнце начало клониться к закату, но жара не спадала. Благодаря профессионализму Макдональда и его безупречному владению нюансами разговорного испанского количество грузовых контейнеров на причале быстро и неуклонно уменьшалось. Вернувшийся Уилсон доложил, что о наших пассажирах ничего не слышно. Агент сам весь на нервах: «Это очень серьезные люди, сеньор, очень-очень серьезные. Один из них – самый важный человек во всей провинции Камафуэгос. На их поиски уже выехал джип. Он направился на запад по прибрежной дороге им навстречу. Всякое могло случиться, сеньор же понимает. Шину там спустило, или рессора полетела». Когда Уилсон невинно осведомился, не вина ли в том революционных властей, не имеющих средств на заделку огромных выбоин на дорогах, агент разволновался пуще прежнего и с негодованием заявил, что все дело в низкопробном металле, из которого эти шакалы-гринго делают свои машины. В итоге Уилсон остался под впечатлением, будто в Детройте имеется особая линия сборки заведомо некачественных автомобилей, предназначенных исключительно для этого уголка Карибов.

Уилсон удалился. Загрузка четвертого трюма шла своим чередом. Около четырех часов пополудни до меня донесся скрежет коробки передач и астматическое сипение по-видимому изрядно пожившего мотора. А вот и припозднившиеся пассажиры, подумал было я, но ошибся: из-за угла ворот дока с лязгом выкатился ветхий грузовичок, с кузова которого сошла почти вся краска, на изношенных покрышках кое-где белела парусина, а под снятым капотом с моего возвышения просматривалось нечто смахивающее на цельную глыбу ржавчины. Похоже, одно из тех творений Детройта особого назначения. В его растрескавшемся щелистом кузове находились три недавно сколоченных продолговатых ящика среднего размера, окантованных металлом.

Окутанный сизыми клубами из кашляющей выхлопной трубы, дрожа, как сломанный камертон, и дребезжа каждым болтом своей древней ходовой, грузовичок неуклюже проехал по булыжникам и остановился в трех шагах от Макдональда. Из проема, где у драндулета некогда имелась дверца, выскочил маленький человечек в белых парусиновых брюках и кепке, постоял пару секунд, заново привыкая к ощущению тверди под ногами, после чего поспешил к нашему трапу. Я узнал в нем нашего местного агента, того самого – с невысоким мнением о Детройте. Интересно, какие еще неприятности нам сулит его появление.

Гадать мне оставалось недолго. Ровно через три минуты на палубе появился капитан Буллен, следом за которым со встревоженным видом семенил агент. Голубые глаза капитана сверкали, и так красное лицо побагровело; он явно был на пределе, но пока сдерживался.

– Гробы, мистер, – сквозь зубы процедил он. – Гробы, вот так вот!

Полагаю, подобное начало беседы заслуживало быстрого и изящного продолжения, но я сразу не нашелся и потому вежливо переспросил:

– Гробы, сэр?

– Гробы, мистер. Да не порожние. Для отправки в Нью-Йорк. – Он помахал какими-то бумагами. – Разрешения, накладные на погрузку, всё в полном порядке. Включая скрепленное печатью ходатайство самого посла. Три тела. Два подданных Великобритании и один американец. Погибли во время голодных бунтов.

– Команде это не понравится, сэр. Особенно стюардам с Гоа. Сами знаете, насколько они суеверны и как…