Золотое рандеву - стр. 16

Герцог Хартвелл кивнул, словно мое объяснение его удовлетворило, и вернулся к закускам. Старый Бересфорд разглядывал его пытливо, миссис Бересфорд – с полуулыбкой, мисс Харкорт, киноактриса, – с восхищением, а мисс Бересфорд так и не подняла головы с художественно растрепанными каштановыми волосами.

Блюда сменяли одно другое. В тот вечер была смена Антуана. Судя по блаженной тишине, воцарившейся в столовой, гости оценили его усилия по достоинству. Легконогие официанты-гоанцы бесшумно скользили по темно-серому ворсу персидского ковра, блюда появлялись и исчезали словно по волшебству. В самый подходящий момент перед гостями материализовывалась рука с самым подходящим вином. Перед всеми, кроме меня. Я пил содовую. Это было прописано в моем контракте.

Подали кофе. Пора начинать отрабатывать свое жалованье. Когда выпадала смена Антуана и он был в своей лучшей форме, разговоры казались святотатством, а благоговейное молчание, граничащее с религиозным экстазом, – единственно верным способом выразить свое восхищение. Но восторженное молчание длилось от силы минут сорок, никогда дольше. Я еще ни разу не встречал богатого мужчину – или женщину, если уж на то пошло, – которые не любили бы поговорить, причем предпочтительно о себе. И главной мишенью для упражнений в остроумии неизменно оказывался сидевший во главе стола офицер.

Я осмотрелся, пытаясь угадать, кто же начнет первым. Возможно, мисс Харбрайд – уроженка одной из центральноевропейских стран; ее настоящая фамилия была совершенно непроизносима, – худая, даже костлявая, с несгибаемым характером дама лет шестидесяти, сколотившая состояние на безумно дорогих, но совершенно бесполезных косметических препаратах, которые благоразумно не использовала на себе. Или мистер Гринстрит, ее супруг, неприметный мужчина с серым, осунувшимся лицом, женившийся на ней бог знает по какой причине, все же он и сам был весьма состоятельным человеком. Тони Каррерас? Его отец Мигель Каррерас? За моим столом всегда сидело шестеро, однако семью Кертис из трех человек, как и Гаррисонов, поспешно отозвали домой из Кингстона, а старик на коляске, похоже, к общему столу выходить не собирался и трапезничал в своей каюте в компании сиделок. Четверо мужчин и одна женщина – неудачное соотношение гостей за одним столом.

Первым заговорил Мигель Каррерас.

– Расценки «Кампари», мистер Картер, просто чудовищны, – спокойно сказал он и с наслаждением затянулся сигарой. – Откровенный грабеж, иначе и не скажешь. С другой стороны, кухня соответствует заявленному уровню. Ваш шеф-повар – настоящий кудесник.

– Вы не одиноки в своем мнении, сэр. Искушенные путешественники, которые останавливались в лучших отелях по обе стороны Атлантики, утверждают, что Антуану нет равных ни в Европе, ни в Америке. За исключением, пожалуй, Энрике.

– Энрике?

– Нашего второго шеф-повара. Его смена завтра.

– С моей стороны, наверное, нескромно, мистер Картер, выдвигать претензии к «Кампари»? – Судя по улыбке, это было сказано без всякого желания меня задеть.

– Вовсе нет, сэр. Но дайте себе еще немного времени. Следующие сутки и Энрике убедят вас скорее, чем я.

– Ваша взяла! – Он снова улыбнулся и потянулся за бутылкой «Реми Мартен». Подав кофе, официанты удалились из столовой. – А что насчет расценок?