Золото скифов. Крымский карамболь - стр. 4
– Вот такое all inclusive! – с усмешкой сказал Андрей Дмитриевич, – старик-то старой закалки, бумаги вручную пишет. Ну, исходя из суммы контракта, отказать такому клиенту, как ты понимаешь, я не имею права. Значит, берёшь отпуск за свой счёт и вперёд, вся ответственность на тебе. Я подстрахую, конечно, ну и комиссионные, как положено 20 процентов занесёшь. Всё, что нужно из спецтехники и вооружения, грузи из оружейки под мою ответственность. Если есть вопросы, слушаю.
– Вопрос один, как вы думаете, почему они выбрали именно меня? – спросил Рома.
– Ну, это ты на месте узнаешь, – сказал Дмитрич, – но вот опять же немцы, наверно, как и ты.
– Как будто я последний немец, – усмехнулся Рейнгольд.
– У нас да, – подтвердил заместитель начальника, – первый и последний. Зайди потом к нашим аналитикам, пусть тебе забронируют билеты на самолёт и гостиницу, ну и соберут там всё на эту семейку, что найдут.
– Да, нет, я лучше на машине махну, в Крыму, наверно, крутиться по месту придётся, – отказался Рома.
– Как хочешь, – отмахнулся Андрей Дмитриевич, – да долго там не тяни. Деньги, честно говоря, небольшие, неделя сроку и домой.
– Слушаюсь, – козырнул Рома. На том и расстались.
Отдохнув в кафе и остудив машину, насколько вообще можно было использовать это слово «остудить» в такую жарищу – при немилосердно палящем южном солнце и температуре воздуха в 34 градуса дышать свободно можно было только при климат-контроле в салоне машины, Роман выехал со стоянки, и его Mercedes, разрезая жаркое марево, висевшее над асфальтом трассы, полетел серой стрелой к Керченскому проливу. Через полтора часа Рейнгольд въехал на развязку Крымского моста, сбросил скорость до положенных 90, проехал КПП досмотра машин, где его машину с московским номерами не остановили, и скоро дорога пошла над морем по эстакаде с двухполосным движением, а внизу открылась бесконечная гладь пролива.
Слева от действующей трассы строилась дублирующая автодорогу железнодорожная эстакада. Под эстакадой по морю шли грузовые суда и летали чайки. Асфальт на мосту и подъездах к нему уложили безупречно ровным, трасса была с небольшим подъёмом к центру моста, и скоро впереди показались две огромные светло-серые полукруглые арки Крымского моста, которые образовывали главный пролёт моста, под которым проходили из Азовского моря в Чёрное большие морские танкеры и сухогрузы, сновали туда-сюда вездесущие буксиры и дрейфовали прогулочные яхты и катера.
Огромный мост впечатлил Рому своей монументальностью и грандиозностью масштабов проделанной колоссальной работы, что там пишут в богом обиженной Украинской прессе про трещины и разрывы полотна, эти измышления, что мост вот-вот рухнет и развалится, так-то полный бред и злопыхательство, всё, как видел сам Роман, сделано добротно и дорого, качественно и надёжно, на века. Неопределённости со статусом Крыма закончились раз и навсегда, Россия вспомнила о своей славной истории и, как бы кому это нравилось или нет, по праву первого вернулась сюда надолго, как видно, навсегда.
От светло-серых монументальных арок моста дорога пошла вниз, и отсюда, с этой точки, открылся прекрасный вид на полуостров, в наступающих сумерках справа уже зажигались огни Керчи. После развязок и съезда с эстакады на Керчь дорога сузилась. Основная трасса «Таврида», в Симферополь, находилась еще в этапе реконструкции, и на ней функционировала лишь одна полоса. Встречная полоса шоссе отделялась от рабочей полосы трассы пластмассовыми ограничителями, и на ней и днём, и ночью работало множество дорожных рабочих и разнообразной строительной техники. Огромные дорожные катки трамбовали многослойную прослойку подушки из песка и щебня под новый асфальт, экскаваторы рыли и благоустраивали обочину на многочисленных развязках и съездах с основной трассы.