Золотая ветвь. Магия и религия от ритуальных трапез до переселения душ - стр. 8
Для Фрэзера псевдоисторические события, рассказанные в библейской книге «Эсфирь», сводятся лишь к историческому толкованию древнего мифа о том, как погиб представитель растительности прошлого года, Аман, и был заменен аграрным демоном нового года – Мардуком.
Интерпретируя соответственным образом картину Христовой смерти, Фрэзер обращает особое внимание на таинственную роль разбойника Вараввы или, в точном переводе с арамейского, «сына отца». Таким образом, получается, что Иисус умер в качестве демона растительности старого года, а его наследником явился как раз Варавва, так как обычно новый демон растительности являлся как бы сыном старого.
Заслуживает внимания приводимый Фрэзером факт, что место рождения Христа, по евангельской традиции – Вифлеем, или дословно «дом хлеба», был старинным местом культа умирающего и воскресающего сирийского бога Адониса. Дословное значение слова «Вифлеем» как нельзя более соответствует старинному происхождению как христианского, так и сирийского культов. Весьма вероятно, что выбор места для рождения Христа был как раз приурочен к месту культовых действий в честь его более старинного прообраза. Другой предшественник Христа, малоазийский бог Аттис, во время посвященных ему церемоний подвергался перед взором верующих той же самой участи, которая, по евангельскому рассказу, постигла и христианского спасителя. Его изображение подвешивалось на украшенном венками из фиалок сосновом стволе, что было, конечно, лишь замещением ритуального убийства человека.
Здесь получается полная аналогия крестной смерти Христа. При воскресении же Аттиса, то есть при появлении нового демона растительности, пелся гимн, чрезвычайно близко напоминающий христианское «Христос воскресе».
Содержание этого гимна было таково: «Радуйтесь, посвященные, воскресшему богу, и вам будет спасение от бед». В Риме посвященный Аттису ритуал, заключавший в себе драматическое изображение смерти и воскресение бога, начинал праздноваться 22 марта, что довольно тесно совпадает с празднованием христианской Пасхи.
Таким образом, теория Фрэзера дает богатейший материал для интерпретации этого сложного клубка мифов и сказаний, которые нашли свое отражение в новозаветной литературе. Надо отметить, что многие из современных исследователей жизни Иисуса пришли к заключению, что образ последнего представляет собою в значительной части теологему, то есть отражение церковных представлений о том, каким должен был быть долгожданный спаситель мира. Сюда можно добавить, что при ближайшем рассмотрении эта теологема оказывается также и мифологемой, то есть определенным сгустком целого ряда мифологических представлений, сосредоточенных вокруг личности воображаемого спасителя. Теория Фрэзера приводит к естественному выводу, что христианство является одной из позднейших редакций древнейших аграрных культов человечества. Разумеется, одна только аграрная теория Фрэзера не дает полного, исчерпывающего объяснения евангельской драмы. При ее объяснении необходимо учесть целый ряд старинных, мессианистических представлений, связанных с определенным строем старых восточных монархий и со своеобразными формами, в которых появилось недовольство населения этих государств. Обычно всякий общественный переворот, всякое чаяние нового неба и новой земли, то есть переворот космического характера, связывался в древневосточных монархиях с пришествием нового, доброго и справедливого царя, известного под именем мессии, махди, Христа, сотера.