Золотая клетка - стр. 11
– Ты хотела сказать, они еще не научились ненавидеть нас лютой ненавистью. – Сильюн посмотрел на мать такими же, как у нее, карими глазами из-под нависавших на лоб черных вьющихся волос, что тоже было признаком принадлежности к материнскому роду Парва. – Ты сказала, что это семья. И что насчет детей?
Леди Талия небрежно махнула рукой – одна из девушек, прислуживавших за столом, сделала шаг вперед в ожидании распоряжений, но, поняв свою ошибку, тут же отступила назад. Рабы, которые окружали Джардинов, много раз в день исполняли этот утомительный танец раболепия.
– Есть смышленая девушка восемнадцати лет. Дженнер просил помощника в Семейный офис[6], так что я отправлю ее к нему.
– Восемнадцать лет? А вы собираетесь рассказать им, что случилось с одной из девушек, которая приехала в Кайнестон на безвозмездную отработку?
Безупречный макияж матери надежно скрывал румянец, вспыхнувший на ее щеках, но Сильюн видел, как задрожали бумаги в ее руках.
– Тебе не следует так говорить. Я готова расплакаться каждый раз, когда вспоминаю эту бедняжку. Какой ужасный несчастный случай… и твой брат вынужден был ее застрелить. Он до сих пор удручен этим. Думаю, он сильно ее любил, хотя иначе как глупым увлечением это и назвать нельзя. Малышка осталась без матери и без семьи.
Сильюн скривил губы. Хорошо, что Гавар не слышит, как мать отрекается от его ребенка. Девочке неохотно дали фамилию Джардин, хотя ее принадлежность к роду никто не отрицал. Ее медно-рыжие волосы ярко свидетельствовали о родстве с Гаваром и лордом Уиттамом Джардином. Но других привилегий крови у ребенка не было.
– Думаю, эти замечательные люди не допустят ничего подобного, – продолжала мать.
Сильюн проявлял живой интерес к незаконнорожденной дочери своего старшего брата. Как правило, среди великих семей о бастардах, рожденных от рабынь, никогда и ничего не было слышно: матерей с их приплодом изгоняли. К счастью, смерть Лии избавила маленькую Либби от такой судьбы и дала Сильюну возможность изучать ее в непосредственной близости. Поскольку только один из ее родителей был Равным, Либби могла быть Бездарной. Но этого заранее знать не дано. Сильюна заинтриговало то, что произошло у ворот в ту ночь, когда Лия попыталась сбежать. В Кайнестоне и раньше случались странности: как, например, с Дженнером, имевшим безупречную родословную, но не имевшим Дара.
Однако сегодня Либби интересовала Сильюна меньше всего. Его голова была занята другим.
В самое ближайшее время ожидался приезд в Кайнестон канцлера казначейства – самого Уинтерборна Зелстона. Зелстон намеревался нанести визит сестре матери, тете Эвтерпе, с которой был в юности помолвлен. Хотя очень возможно, что они помолвлены до сих пор: Зелстон был слишком влюблен, чтобы разорвать помолвку, и к тому же страдал от чувства вины. Но тетя Эвтерпа находилась не в том состоянии, чтобы идти к алтарю. Последние двадцать пять лет она ни к чему не была расположена, кроме как дышать и спать.
У Сильюна на этот счет имелись новости, которыми он готов был поделиться с Зелстоном. И для канцлера это будет не рядовой визит.
Сильюн сгорал от нетерпения. Одна нога под столом уже выплясывала джигу, и он положил руку на колено, чтобы ее унять. В такие ответственные дни Сильюн чувствовал, как Дар у него внутри вибрирует и ищет выхода. Выход Дара из глубин вовне был сродни игре на скрипке. Вибрация струн достигала предела, и вырывалась музыка – изысканная, неотразимая. Высвобождение Дара причиняло Сильюну боль.