Золотая ангулоа - стр. 5
Иногда отрываясь от дела, окидывал он пустым, угрюмым взглядом цветущую поросль насаждений и думал: «Для чего мне всё это? Глаза бы ни на что не глядели. Эх, бросить бы всё и уехать на какой-нибудь необитаемый остров!»
Как-то, уже в сумерках окончив работу, он сел в лодку и переправился на другой берег озера. В детстве любил он бродить в одиночестве по тамошнему лугу под тихим моросящим дождём, в плаще и резиновых сапожках. Нигде ни одного человека, только он да дождь, да мокрая трава под ногами, да лесок, поднимающийся сразу от края луга. Тогда ему хорошо думалось и сладко мечталось, особенно о будущем.
И вот это будущее настало. И он, как в былые годы, бредёт по тому же лугу…
Уже в темноте, возвращаясь после прогулки, Костя увидел соседку Зину. Она сидела на корме лодки с букетиком полевых цветов.
– Здравствуйте, Константин Иванович! – немного сконфузившись, сказала она, вставая. – Вот, я цветы собрала, – ему вспомнилась одинокая женская фигурка на другом конце сумеречного травяного поля, выплывавшая раза два-три из-за дальних кустов возле опушки леса. – Перевезёте меня на нашу сторону?
– Здравствуй, Зина! О чём речь, конечно перевезу.
За время перевозки не было произнесено ни слова. Лишь выскочив на берег, Зинаида повернулась и протянула букет.
– Это вам, Константин Иванович!
– Прелестные цветы. Только что я с ними буду делать?
– А вы поставьте их в воду у изголовья, вам сны знаете какие хорошие будут сниться!
– Ну спасибо, Зиночка! – сказал он, принимая подарок и сдержанно улыбаясь.
– До свидания, Константин Иванович!
– До свидания, соседушка.
На следующий вечер, возвращаясь с луга, он опять увидел Зинаиду. Снова «Здравствуйте!», и снова почти такой же букетик.
Цветы он не выбросил, а заменил ими уже подвядший прежний букет. Однако когда настал очередной вечер, от прогулки отказался.
Рано утром тётя Варя поехала на торговлю, а Костя, не позавтракав, отправился к хризантемным делянкам и приступил к пасынкованию, удаляя лишние боковые побеги. Прошёл одну грядку, занялся другой.
Беззаботно чирикали воробьи, светило солнце, было тепло, дело спорилось. Он уже собирался закончить работу, как из соседского огорода, отделённого сеткой рабица, послышался Зинин голос. Девушка была одета, словно собралась на свидание, и прекрасно выглядела.
– Доброе утро, Константин Иванович!
– Здравствуй, Зиночка! – ответил он, удалив последний пасынок.
– Я смотрю, вы всё один и один работаете, – соседка лучезарно улыбалась. Она приблизилась к ограждению и взялась пальцами за ромбовидные проволочные клетки, – не скучно одному?
– Нет, не скучно.
– А то давайте я вам помогу. Всё равно мне сейчас делать нечего.
Обогнув грядки, Костя приблизился к девушке и удивился, какой у неё искренний, открытый, ничем не замутненный взгляд. Не выдержав встречного взгляда, Зина опустила глаза, лицо её покраснело, улыбка исчезла, уголки губ опустились.
– Вчера вы почему-то не гуляли на лугу.
– Не гулял, – он в упор смотрел на соседушку. Все её чувства были написаны на лице. Симпатичная, добрая, умная, ум-то у неё от сердца идёт. Ей бы хорошего паренька найти, а то подвалит какой-нибудь вурдалак, в последнее время немало их развелось, и изломает девчушке всю жизнь.
– Ты вот что, Зина, – сказал он, с некоторой натугой подбирая слова. – Ты ведь знаешь – у меня семья была. Как видишь, всё пропало. Мне сейчас ни до чего дела нет, ничего мне не надо. Извини, не товарищ я тебе по твоим сердечным делам.