Знатные распутницы - стр. 9
После этого удрученный отец приехал к бывшей жене и своему сопернику, чтобы изъявить им благодарность; примирение прошло как нельзя лучше, что развязало руки обоим кардиналам, которые ничего не предпринимали, не желая нарушать воцарившееся семейное согласие.
Однако при французском дворе находились два человека, не желавшие складывать оружие: это были принц Людовик и его сестра Констанс. Людовик (отец, следуя феодальному обычаю, уже назначил его наследником) стал постоянной мишенью наемных убийц, и Филипп едва успевал спасать сына от новых покушений. Брак Констанс сложился очень неудачно, и принцесса вернулась к отцу; это не устраивало Бертраду, чей нрав по неукротимости вполне мог сравниться с характером Злого Фулька.
Когда Констанс только выдали замуж за обворожительного Гуго, графа Шампанского, ей было всего пятнадцать лет… но после восьми лет супружества граф с горечью убедился, что очень скоро его жена станет такой же толстой, как покойная Берта Голландская. И тут его вдруг осенило: этот брак оскорбляет Церковь по той причине, что они с Констанс – троюродные брат и сестра. Граф проворно созвал в Суассоне церковный собор, покаялся и, посыпав главу пеплом, во всеуслышание объявил, что он великий грешник и что свой брак, этот слишком тяжкий грех, больше терпеть не может.
Открыто объявив об этом в церквях, епископы похвалили Гуго за такую истовую набожность и отослали Констанс к отцу, тогда как лицемерный сеньор поспешил связать свою жизнь с хорошенькой стройной девушкой, которая и внушила ему такое благочестие. Затаив лютую злобу, Констанс вернулась в отцовский замок в Мелене, где тогда располагался королевский двор.
Принцесса не могла вынести тех насмешливых взглядов, которыми Бертрада встретила падчерицу в отчем доме: война между двумя женщинами стала неминуема. Поэтому Бертрада лихорадочно подыскивала для Констанс нового мужа, чересчур опасного врага. Бертрада и дети Берты все чаще пытались отравить друг друга, но усилия обеих сторон приводили только к одному – всеобщему несварению желудка. Не всякий может стать Борджа…
Но вот в один прекрасный мартовский вечер 1106 года к Констанс явился долгожданный муж. Звали его Боэмон де Тарант; в крестовом походе он получил титул принца Антиохийского и, едва освободившись из темниц турецкого эмира Сивы, примчался во Францию просить помощи золотом и людьми, чтобы продолжать войну против своего врага. Боэмону было пятьдесят лет, но с виду он казался гораздо моложе; статный, плечистый, зеленоглазый, в нормандской кольчуге со стальными шипами, Боэмон походил на героя рыцарского романа.
Уж его-то не могли отпугнуть пышные формы Констанс. Принцесса пришлась ему по вкусу – но гораздо больше понравилось королевское приданое. Через несколько месяцев Боэмон навеки увез Констанс, а одна из дочерей Бертрады, одиннадцатилетняя Цецилия тоже отплыла в Святую Землю, чтобы стать там женой Танкреда, племянника Боэмона, и тем самым укрепить узы королевского брака.
Насколько велико было облегчение Бертрады, которая смотрела, как исчезает из виду корабль с ненавистной падчерицей, настолько ее почти не взволновал отъезд собственной дочери. Правда, из четырех детей, увенчавших ее преступную связь с королем, при Бертраде оставалось еще трое: юный Филипп, уже женатый на дочери сеньора де Монтери, двенадцатилетний Флёри и семилетняя Евстахия.