Знакомьтесь: ваша будущая жена-злодейка - стр. 40

Оставшаяся часть пикника прошла без происшествий. Изредка я ловила на себе взгляд Макса — пристальный, изучающий, отзывающийся жаром в районе лопаток, — и тогда в очередной раз сомневалась в том, что сотрудничество с таким типом пойдет мне на пользу. И дело даже не в том, что я — ведьма, а он — маг (хотя и в этом тоже, конечно). Макс — слишком умный, опасный игрок. Одно неверное движение, и ты из друга превратишься во врага, которого в случае необходимости безжалостно уберут с шахматной доски. От таких людей, прожженных политиков, лучше держаться подальше.

Жаль, что у меня, по сути, нет выбора. Придется рискнуть.

***

Время до вечера тянулось бесконечно медленно. Я успела прогуляться до библиотеки, убедиться, что Николас еще не дал никаких распоряжений насчет моей скромной персоны, повздыхать и вернуться к себе в комнату.

Маменька, как любой порядочный вампир, не показывала носа. Очевидно, ожидала наступления темноты, чтобы снова начать тянуть кровь из тетушки.

К слову, последняя под благовидным предлогом — вышиванием — явилась ко мне в покои и прочно обосновалась в них. Вероятно, в роли дуэньи ко мне была приставлена именно она. Впрочем, памятуя о необходимости завести союзников в этой сложной семье, я не стала возражать. Наоборот: попыталась быть милой и присоединилась к вышиванию подушек.

Лучше бы я этого, конечно, не делала. Где я, а где рукоделие!

— Вероника, осторожнее! Надень наперсток, ты же все пальцы себе исколешь!

— Ничего страшного, — отмахнулась я, но протянутый наперсток все-таки послушно взяла. — Кстати, тетушка, а почему вы все время выбираете такие темные цвета для своих платьев?

«Молодец, — с сарказмом похвалил Саймон. — Сразу видно, что дипломатия — твое все!»

Я пожалела, что секундой ранее не прикусила себе язык. Действительно, стоило начать с разговоров о погоде.

Тетушка замерла, явно не готовая к подобной прямолинейности. На ее бледном, будто выцветшем с годами лице проступил легкий румянец.

— Дорогая, ты же знаешь, я не люблю выделяться, — спокойно проговорила она и вдруг с силой воткнула иголку в ткань, натянутую на пяльцы. — К тому же наряды для меня выбирает твоя мать. Я бедна, как церковная мышь.

— Оу! — вырвалось у меня.

Чужая память заволновалась, словно омут, в который бросили камень. На поверхности показались смутные воспоминания Вероники, и из их обрывков мне удалось собрать более-менее цельную картину.

Агата и Патрисия происходили из знатного, но обедневшего рода. Боги не даровали их матери сына, только двух девочек, поэтому после смерти мужа вопрос выживания встал особенно остро. К счастью, Патрисия смогла привлечь внимание отца Вероники — состоятельного и благородного мужчины, пусть даже немного в годах. Именно ее замужество позволило сохранить старинный семейный особняк, где и провела остаток спокойной, счастливой старости их мать — бабушка Вероники. Пару лет назад бабушка ушла из жизни: тихо и незаметно, среди ночи. Ее пышные похороны память Вероники подсунула мне почти молниеносно, словно извиняясь за прежние осечки.

Что ж, теперь понятно, почему тетушка и слова не смеет сказать маменьке. Она полностью зависит от нее. Немолодая незамужняя аристократка без гроша в кармане не может обладать привилегией распоряжаться собственной судьбой.