Змея подколодная - стр. 12
Просторная светлая комната вместила в себя около тридцати человек. Но сейчас она пуста. Последнего гостя толстого хорька Никанора Силантьевича, уверенного, что вдовушке одной без мужика тоскливо, пришлось почти пинками выпроваживать. За последнюю пару-тройку лет повидала Лукерья таких ухажёров, падких не до её увядшей красы, а до добра немалого. Голодрань, хоть и пыжатся. Из кожи вон лезут, чтоб подать себя как состоятельных людишек, а на деле, тьфу, гроша ломаного за душой нема.
Уж час как гости разошлись, а стол так и не убран. Девка, что в прислужницы нанята, сидит на том самом месте, где часом ранее восседала сама Лукерья и доедает из вазы мороженое. Увлечённо ест, с аппетитом. И всё ей нипочем, и что стол не убран, и что хозяйка рядом на неё глядит смурным взглядом.
– Эй, девка, как тебя? – напрягает связки Лукерья, но сил злиться нет. Хочется поскорее расстелить постель и провалиться в пуховую перину сна.
– Ульяна, – облизывая ложку, отвечает девка. Ни страха в ней, ни наглости.
– Вкусное мороженое? – Лукерья опускает на стул бесформенное тело. Сиденье, поглощенное необъятных размеров задом, недовольно пискнуло и затихло.
– Очень, – шамкает Уля. – Особенно это, клубничное.
Нежный шарик мороженого в вазе давно превратился в розовую лужицу. Уля вычерпывает его со дна ложкой.
– Да. Клава знатная стряпуха. Только слепа стала. На днях соль с сахаром перепутала, пришлось целую кастрюлю компота вылить. Не дело это. Потравит ещё.
Ульяна облизала ложку и принялась собирать со стола тарелки.
– Уволю. А тебя на её место.
Подхватив поднос, Уля направилась в кухню.
– Сама справишься? – крикнула в спину Лукерья.
– А чего не справиться-то? – обернулась Уля. – Ужо месяц, как на кухне рядом с ней толкусь.
– Значит, выучилась у неё стряпне?
– Дело нехитрое. – Уля слегка подбросила в руке поднос, загромыхав посудой. – А мороженое я сама взбивала.
– Вот и отлично.
Глава шестая
Вот и осень. Обычно ещё тёплый сентябрь в этот год нахмурился и задождил с первого числа. Через неделю дожди закончились, но пришли ночные холода.
В воздухе +3, в воде +15. Над рекой густится туман. Тяжёлые пары тёплой воды каплями нависают над водной гладью Днестра. Прохор скинул кальсоны и с разбегу прыгнул в сгусток тумана, с головой нырнул в коричневую муть прибрежной воды, поплыл. Хорошо! Бодрит!
Полкан в воду не полез. Холодновато. Да к тому же пока хозяин не видит, можно заняться колесом, что так вызывающе торчит у перевёрнутой дном вверх тачки. Вчера в попытке грызануть аппетитное колесо получил от хозяина по ушам. Пришлось временно смириться.
Из серой туманной завесы послышался свист. Хозяин зовёт. Полкан завилял хвостом, повернул голову в сторону тачки и припустил к заветному колесу.
Ах, как приятно скользят клыки по гладкой резине. Но вонзить зубы Полкан не торопится, растягивает удовольствие.
– Полкан! – зовёт хозяин из тумана.
– Рррр… – отвечает Полкан, потирая пасть о затвердевшую резину.
– Полкан! Сюда!
Ещё чего! Его теперь никаким калачом в воду не заманишь.
Полкан пробует резину на зуб. Хорошая резина, упругая. Заметив нечёткие очертания хозяина в тумане, Полкан вонзает пасть в колесо. Острые клыки со скрипом пробивают резиновый слой.
– Полкан, фу! – кричит Прохор, выбегая из воды. Холодный воздух обжигает тело.