Змея. Часть 1 - стр. 8
Сначала нашего героя смутил тот факт, что эта юная нимфа уже побывала до него в содержанках у весьма солидного и известного в Петербурге чиновника. Потом он решил, что это вовсе неплохо, ибо будь она невинна или слишком благородного происхождения, то ему вряд ли бы удалось поухаживать за ней, а тем паче заполучить её в любовницы.
Ей только исполнилось восемнадцать. Это была весьма хорошенькая, голубоглазая блондинка, одетая в модную шубку с капором, отороченную дымчатым каракулем. Когда он увидел её впервые, то ему померещилось, что перед ним стоит совсем юная девочка-подросток, похожая на гимназистку. На её бледном маленьком лице отсутствовали следы косметики. Голубые глаза смотрели несколько бессмысленно и отрешенно. Она показалась Гладышеву загадочной и милой. А когда в гостях у приятеля, куда они поехали после скачек, она сняла с себя зимнее манто, то он поразился необычной хрупкости её детской, чуть угловатой фигуры. Забегая вперед, когда эта девушка уже стала его любовницей, он даже потребовал показать ему метрики, дабы убедиться, что ей уже исполнилось восемнадцать. Но всё это произошло намного позже. В его голове довольно часто возникали гадкие мыслишки о том, сколько же ей было лет, когда она стала содержанкой того богатого господина, отбывшего за границу? Ну, да ладно… Он старался гнать от себя все сомнения. А тогда, скинув манто, она поразила его точеной, худенькой фигуркой, похожей на фигурку балерины. Она легко скользила по паркету, а ему казалось, что в одно прекрасное мгновение она оторвется от земли и полетит ввысь, словно цветочная фея. Ещё он невольно залюбовался золотом ее подвитых, светло-русых локонов, кои в изобилии стекали по худеньким плечам и узкой спине. Тонкие черты лица и пухлые, полуоткрытые, чуть влажные губы очаровали его своей пленительной свежестью и красотой.
– Аннушка, вас на каком фарфором заводе изваяли?
Она непонимающе смотрела на него, моргая длинными стрелами ресниц.
– На заводе Попова[3] или заводе Сафронова[4]? А может, вас слепили в Риге у Кузнецова? Или в Богемии? Нет… – он сделал загадочное лицо. – Я понял, вас отлили на Императорском фарфоровом заводе.
– Вы шутите?
– Нет, я не шучу. Вы же не девушка, вы – настоящая фарфоровая статуэтка.
– Ах, это… – она кокетливо улыбнулась.
Ей очень нравились его смелые и умные комплименты.
Как-то так вышло, что сошелся он с Анной довольно быстро. Ей не нужно было слишком долго объяснять его виды на предстоящее, более близкое знакомство. Уже к ночи того же дня она оказалась в его квартире на Казанской улице.
Накануне они долго сидели в ресторации, если устриц, запивая их белым вином. Он видел, как многие мужчины таращатся на его юную спутницу. В их глазах читалось осуждение и зависть. Зависть к её «молочной спелости», к свежести нераспустившегося, как ему казалось, и не сорванного никем бутона.
В эти минуты ему хотелось, чтобы она оказалась девственницей. Но это было невозможно. Он всегда помнил о том, что это юная нимфа уже сожительствовала с взрослым мужчиной. Полно, а с ним ли одним? Как ни странно, но мысль о том, что эта девочка уже была порочна, всякий раз вызывала в нём бурю нешуточной похоти.
Когда он раздевал её в ту ночь в собственной спальне на Казанской, он не мог унять внутреннюю дрожь. Он решил делать это неспешно, любуясь её чистотой и хрупкостью.