Змея. Часть 1 - стр. 35
Интересно, сколько же ей лет, напряженно рассуждала Татьяна, пристально разглядывая изящные и лёгкие кисти девушки. Она невольно любовалась её длинными пальцами, унизанными двумя золотыми кольцами. Барбара красиво держала вилку и красиво ела, положив на тарелку совсем мало еды. Татьяна перевела взгляд на собственную тарелку и покраснела.
Её взгляд скользил от грузной фигуры пана Соболевского к его молоденькой супруге. В отличие от эфемерной Барбары, пан Соболевский казался вылепленным из огромного куска глины. Он много и небрежно ел, не успевая подзывать к себе прислугу для перемены блюд, и много пил. Его красное лицо покрылось капельками пота. Он сопел и почти не разговаривал, угрюмо поглядывая на саму Татьяну Николаевну и стены гостиной.
«Да она ему в дочери годится, – с неприязнью думала Татьяна. – Экий отвратительный мужлан. А она, господи, ну что за красавица».
Каждый раз, когда она встречала то кроткий и приветливый, а то задумчивый, чуть надменный и даже мистический взгляд этой странной Барбары, она благословляла то обстоятельство, что Миша заупрямился и не пожелал знакомиться с четой Соболевских. Татьяна Николаевна уже с нежностью думала о том, что при первой же возможности отлучится от стола и самолично отнесёт Мишеньке ростбифы, пироги и жульен. Вопреки назиданиям своего консультанта, она сделает это сама. Она покормит его вдалеке от всех. А может, станется, завтра же гости уедут. Мысленно она корила себя за то, что пошла на поводу у Петровского и согласилась на спиритический сеанс.
Каково же было её изумление, когда сразу после начала ужина, когда гости уже давно расселись и приступили к еде, на пороге гостиной появился её ненаглядный супруг, одетый в свой самый лучший английский костюм. Помимо костюма от ее пытливого взора не ускользнуло и то, что он необыкновенно и как-то по-особому элегантно причесан, и от него пахнет его любимым Фоджере Рояль от Убиган (Fougere Royale Houbigant). Она даже растерялась от его внезапного появления.
Гладышев весьма учтиво и приветливо поздоровался с гостями, пожав руки мужчинам. А потом каким-то довольно быстрым движением поклонился Барбаре и поцеловал ей руку.
– Приветствую вас, господа, – чуть торжественно произнёс он. – Меня зовут Гладышевым Михаилом Алексеевичем, и я являюсь хозяином этого дома и супругом Татьяны Николаевны. Она, верно, уже рассказывала вам обо мне, – шутливо произнёс он. – Вы простите меня, господа, что я не встретил вас с утра. Супруга, наверное, уже поведала вам о том, что я был занят по делам службы. Я пишу диссертацию.
– О, как это похвально, – откликнулся хитрый Петровский, сверля Гладышева пристальным взглядом лукавых глаз. – Я с вами заочно давно знаком, дорогой наш Михаил Алексеевич. Ваша благоверная мне много о вас рассказывала.
– Вот как? – Гладышев иронично приподнял брови.
А после комната наполнилась весьма непринужденным, светским разговором. Тонко звенели хрустальные фужеры, звучал женский смех, звякало о фарфор столовое серебро.
Татьяна Николаевна старалась произвести на гостей благоприятное впечатление. Ей стоило огромных усилий выглядеть милой и непринуждённой. Она, казалось, вполне искренне смеялась шуткам Петровского, и всё же, подобно зоркой орлице, она следила за ветреным супругом. И каждый раз внутренне цепенела, когда перехватывала дерзкий взгляд Михаила в сторону новой гостьи. Холодела от того, как пытливо и по-мужски вызывающе он смотрел в сторону Барбары. А Барбара в смущении отводила взгляд. Вздрагивали её длинные ресницы, она опускала веки томных глаз, а маленькие губы трогала кроткая улыбка, выпуская полоску жемчужно белых зубов. Боже, как она была хороша в эти минуты. И как же дурно становилось в эти минуты нашей несчастной Татьяне Николаевне.