Змея. Часть 1 - стр. 30
– Хорошо-с. Тогда я попробую поговорить с сестрой и её мужем. И если они согласятся, тогда я приглашу их посетить ваш гостеприимный дом.
– Да, милости просим.
После небольшой паузы Татьяна Николаевна предложила гостю чаю с пастилой и вишнёвым вареньем. И он охотно согласился. Отхлебывая из шашки золотистого ароматного напитка, консультант осматривал картины и семейные фото, развешанные на стене возле стола. Его что-то заинтересовало, и он встал из кресла и подошёл вплотную к одной из овальных рам.
– А это чьё фото?
– Здесь мои родители.
– Они живы?
– Отец жив, а мамы давно уже нет с нами.
– А родители супруга?
– Оба живы, – учтиво отвечала хозяйка.
– А это кто?
– Это моя тётя. Она, увы, тоже почила, как три года.
– Как её звали?
– Зоя Михайловна.
– Приятная дама.
– О, она у нас была очень хорошенькая. За ней столько женихов бегало. И умница какая.
– А это кто?
– Это мой дядя, Кирилл Юрьевич.
– А он где живет?
– Да, нигде уже, – отвечала она, перекрестившись.
– Так что же, Татьяна Николаевна, здесь только ваши фото на стене?
– Больше моих… Вот только портрет моего Мишеньки. Он снимался, будучи студентом, на кафедре. Видите, какой важный.
– Экий всё же видный у вас супруг. Редкой красоты мужчина.
– Это да, – вздохнув, кивнула она. – За эту красоту я и полюбила его. Через неё и страдаю…
– Да, не страдайте вы! Даст бог, скоро поможем мы вашему горю. И всё же, какое удивительное лицо у Михаила Алексеевича. А на кого он похож?
– Вроде, на мать, – поджав губы, обронила она.
– А есть её фотокарточка?
– Есть, но она в общем альбоме.
– Покажете?
– Отчего не показать…
Хозяйка нехотя пошла в соседнюю комнату и достала из шкафа синий бархатный альбом. Пролистав несколько толстых страниц, она отыскала фото матери Гладышева.
– Вот она…
На Петровского смотрела великолепно сложенная красавица с копной тёмных волос и огромными карими глазами.
– Боже, какая фемина. Прямо хоть сейчас в кипсек[8].
В ответ Татьяна Николаевна лишь завистливо и брезгливо пожала плечами.
– И как похожа.
– На кого?
– На сестру мою чем-то похожа.
Но Татьяна Николаевна, казалось, не обратила никакого внимания на эти слова.
– А это кто?
– Это бабушка моего супруга, Пелагея Ивановна. Давно, говорят, померла. Мишенька её сильно любил в детстве.
– А это что за господин?
– Это дядя мужа, Константин… Не помню, как по батюшке, – стала вспоминать она. – А, вспомнила! Константин Фёдорович.
– Какие славные лица. Сразу видна порода и стать.
– Да, – хмуро поддакивала Гладышева.
От выпитой смородиновой её стало клонить ко сну. И хоть она не подавала виду, но теперь ей казалось, что она слишком устала от своего семейного консультанта, чернеца Петровского и от его долгих разговоров. Её изможденное лицо говорило лишь о том, что она бы с удовольствием уже закончила его сегодняшний визит. Но гость, как назло, всё медлил. Он листал страницы их семейного альбома и с неподдельным интересом рассматривал портреты живых и усопших родственников. Когда же Татьяна Николаевна начала откровенно зевать, он с хитрой усмешкой захлопнул альбом и поднялся.
– Ну, что же, Татьяна Николаевна, спасибо вам за гостеприимство. На сегодня мы с вами попрощаемся. И я обещаю поговорить с сестрой и её супругом.
– Да, сделайте милость, – вновь оживилась сонная хозяйка.
– И ещё один момент… Надеюсь, вы понимаете, что весь наш разговор должен остаться в тайне? И вообще не стоит лишний раз хоть кому-то говорить о вашем участии в спиритических сеансах. Хоть оные и не запрещены у нас законом, однако, в нашем обществе ещё довольно предрассудков и людей, осуждающих спиритуализм, как явление.