Змей на лезвии - стр. 61
В верховьях Мсты, где она поворачивает с востока на юг и уходит к Валдаю, стоял погост под названием Забитицы – восточный край земель, с коих ныне владыки Хольмгарда собирали дань. В Забитицах заканчивалась осведомленность Бера о здешних краях: дальше ему бывать не приходилось. Зато здесь Бер надеялся обнаружить четкий след: Игморова братия не могла миновать Забитицы. До того они просто шли вверх по Мсте, дорога у них была одна, но здесь им предстояло решить, куда дальше: к истокам реки, что привело бы их в южные словенские земли, потом на Валдай, в землю смолян, на верхний Днепр, откуда лежал путь в Киев, – или на восток, к мере.
Бер опасался, что беглецы изберут первый путь. Искать их на сложном, состоящем из множества волоков пути от Мсты до Днепра будет очень непросто, а догонять на Днепре и тем более в Киеве – еще сложнее. Была надежда на то, что Игмор с братией не посмеет явиться в Киев так скоро, не переждав даже одного лета подальше от мстителей. Ведь самые опасные в их глазах люди – Мистина и Лют Свенельдичи – с нетерпением ждут их как раз в Киеве.
– Пятеро мужиков молодых, чтобы в одной лодке… – стал вспоминать Ходотур, здешний старейшина и заодно хранитель погоста, который также служил гостевым домом для проезжающих торговых дружин. – В одной не было. В двух – было. Еще челнок у них. Там двое, там трое. Но они вместе были.
– Давно?
– А вот как Бурец свою пожню выкосил… на другой день они подгребли.
Ходотур был еще не особенно старый мужик, рослый, широкий и крепкий, с веселыми глазами, с носом уточкой, густыми русыми волосами и рыжей бородой, наполовину поседевшими, однако ноги ему отказывали в честной службе уже несколько лет, и передвигался он с известным трудом, опираясь на две клюки. Больше сидел дома, присматривая за обширным выводком невесток и внуков, потому и оказался в Забитицах в разгар сенокоса.
Описание тех пятерых, которое удалось добыть у Ходотура и пары-тройки других забитицких мужиков, отвечало искомому. Получилось, что, как Бер и ожидал, Игморова братия опережала его на три лунных четверти: они ведь тронулись в путь в ту же ночь, как случилось убийство, а Беру пришлось выждать, пока с Волхова уберется Святослав. После того отставание увеличилось дня на три-четыре: Бера задерживали расспросы, а беглецов – поиск пропитания. К веснякам, надо думать, они обращались только тогда, когда самим не удавалось ни рыбы наловить, ни кулика подстрелить.
– Так куда они двинулись? – скрывая волнение, спросил Бер.
– В Мерянию и двинулись! – Ходотур махнул клюкой на восток. – К Мерян-реке. Поздышка мой их повел через волок, полкольца дали. Он и отвел.
– Покажи, что дали, сделай милость!
Кликнув одну из невесток – Ходотур прикидывался, что их не различает, дескать, шустрят здесь, как мыши, – он велел подать ему ларец и, отгородившись от гостей крышкой, выудил оттуда половинку разрубленного серебряного кольца: обычного, из двух перевитых кусков серебряной проволоки. Такое могло оказаться у кого угодно.
– А где Поздышка? Он вернулся?
– На покосе, где ж ему быть в такую пору!
Уговорили послать мальца на покос за Поздышкой – косили уже далеко от Забитиц, на ночь домой не возвращались. Поздышка, как видно из его имени, младший сын Ходотура, всего зиму назад женившийся, был лицом так похож на отца, что это даже казалось смешным – тот же самый мужик, только пониже ростом, не такой пузатый, волосы светлые и бороденка пока жидкая.