Змей на лезвии - стр. 60
Чем больше проходило дней, тем яснее Правена осознавала свою потерю, тем пространнее делалось время, отделяющее ее от новой встречи с мужем, и сильнее давила тоска. Чувство долга лежало камнем на душе: пока убийцы Улеба ходят по земле, дух его терпит тяжесть оскорбления. Разлученная с мужем на весь свой земной век, Правена могла сделать для него только одно: отомстить.
– Понимаешь, госпожа, – негромко сказал Вальгест, – для Одина неправых нет. Для него все мужчины с душой воина равны, когда бы они ни жили, сейчас или тысячу лет назад.
– Источник Мимира не вместит столько мудрости, чтобы разобраться, кто когда в чем был прав, а кто нет, – добавил Алдан. – Для Одина все проще: кто отважен, тот и его человек. Он владеет миром живых и миром мертвых и призывает достойных к себе, как конунг набирает дружину. Думай о муже, как думает Один, и для тебя он тоже будет живым.
Правена промолчала. Если бы Улеб перенесся не в Валгаллу, а куда-нибудь к сарацинам, откуда тоже никогда не вернется, ей было бы так же больно. Но кто она такая, чтобы спорить с Владыкой Асгарда? Просто молодая женщина, и ее тоска по мужу в глазах Одина – что страдания какой-нибудь мошки. Не будет он с ними считаться, и ждать от него милости нечего.
Милость обещал другой бог, греческий, которого княгиня Эльга привезла из Царьграда. Но он запрещает месть и требует прощения. Правена покачала головой, споря сама с собой: отказаться от мести ради собственного утешения она не могла.
В Боженках дружина Бера несколько пополнилась: Лельча, Горюнова дочь, попросилась в служанки к Правене.
– Возьми меня к себе, госпожа, – с грустной мольбой сказала она. – Что мне теперь за жизнь будет дома – все женихи знают, что я с мертвецом на коне ездила, никто меня не возьмет. Чем дома сохнуть, я лучше с тобой поеду, тебе послужу.
Отвага Правены наполняла Лельчу тайным восхищением; молодая вдова, спасшая ее от мертвеца и пережившая почти то же, стала ей ближе всех на свете.
Свое будущее Лельча видела верно: Правена и сама замечала, какие косые, недружественные взгляды бросали боженцы на слишком смелую девушку. Неупокоенные мертвецы опасны для хлебных полей, могут навести неурожай или мор на скотину, а на Лельче теперь навсегда в глазах соседей будет лежать мрачная тень Нави. Случись засуха или, наоборот, долгие дожди – ее бросят в реку, как это делают в таких случаях с зловредными покойниками, бывшими колдунами и прочими. А не бросят – превратится она в одинокую полубезумную старуху, к которой бегают тайком навести или снять порчу… Понимал это и Горюн; когда Бер сказал, что, мол, Правене в пути нужна служанка, Горюн отдал дочь без колебаний, взял полгривны серебра, да и все.
От Боженок до Забитицкого погоста Берова дружина добиралась не спеша. В каждой веси Бер и Алдан высаживались на берег и расспрашивали жителей: не приметил ли кто чужих мужчин – пятерых, не случилось ли чего необычного. За десяток переходов лишь два-три раза удалось подтвердить, что преследователи на верном пути. Дважды весняки видели чужаков, приходивших выменять серебряные кольца или серьги на съестные припасы; по описаниям Правена в одном таком пришельце угадала Градимира, а второй видок ничего не мог сказать, кроме «ну, мужик как мужик, два глаза, один нос»… Еще несколько следов были менее внятными: где-то за ночь исчезла вывешенная на просушку свита, где-то исчезла вотола из шалаша на покосе, две деревянные миски, ложки и горшок; унесли с реки сеть вместе с ночным уловом. В одной веси пропала овца, но тут могли и настоящие волки постараться, не двуногие.