Змеевы невесты - стр. 2

Ведьма будто стала выше – и опаснее, сотник невольно делает шаг назад.

– Для гада ползучего должны были отобрать семь самых красивых девиц из семи окрестных деревень. Одна из них – Марьяна, дочка посадского кузнеца. Она у него тоже одна, а еще – совсем дитя, ей и двенадцати зим не исполнилось. Правду говорю? – ведьма вдруг очутилась рядом с Ратибором, глядя ему в лицо. – Так вот, пусть чадушко останется с отцом. Вместо нее пойдет моя ягодка лесная. Она и по возрасту всяко больше в невесты подходит.

– Но ведь отобрали самых красивых…

– Не переживай, – усмехнулась ведьма. – Завтра Марьяшка покроется чирьями болючими, которые сойдут через неделю без следа. А девок столь красивых у них больше в этом году нет. Возьмете новенькую вместо кузнецовой дочки, и дело сладится, как надо. Не кручинься.

Ведьма хлопнула в ладоши и растворилась в воздухе.

Сотник выдохнул сквозь зубы ругательство и вытер взопревший от волнения лоб. Девчонка смотрела на него также насмешливо и задорно, как и ее наставница.

– Звать-то тебя как, ягодка, кхм, лесная? – буркнул недовольно он, поворачиваясь к выходу.

Девчонка закинула котомку за плечо и молча шагнула за порог, в стихающий ливень. И лишь когда раздосадованный Ратибор нагнал ее, подняла глаза.

– Василиса.

Рассветное небо полыхало алой зарей. Нахохлившаяся Даренка сидела в возке, кутаясь в меховое одеяло. Колеса со скрипом проскальзывали по вчерашней грязи, но лошадка шла бодро, не спотыкаясь, и девочка приняла это за доброе предзнаменование. Потому как в ее положении только и осталось присматриваться к знакам в поисках хоть чего-то хорошего.

Зареванные сенные бабы начали украдкой голосить, как по покойнице, еще с вечера. И все пытались сунуть ей с собой в дорогу то пряников на меду, то петушка на палочке, как малому дитяте, а то и рябчиков жареных целый сверток. Пока отец не рыкнул, не унялись.

«Как гуся перед убоем бы раскормили, чтобы змею жрать меня слаще было», – с досадой думала Даренка.

Надо было не есть с зимы вообще, чтобы отощать и перестать быть красивой, тогда отцепились бы волхвы. Но кого забрали бы взамен? В их околотке этим годом только трое красавиц, и она самая старшая, семнадцать летом бы стукнуло… Не будь ее – отдали бы поганому Векшу, у которой братья погибли в первую схватку со змеем, осталась бы ее мать, вдова Онега, одна-одинешенька на белом свете. Или Любляну, что безногому калеке-отцу на старости лет была надеждой и опорой.

Даренка вздохнула и вытерла хлюпающий нос.

Батюшка смирится. Будет плакать ночами, как после смерти матушки, упиваться брагой до беспробудного состояния. А потом возьмет себя в руки, женится на Агашке, признает своими задиристых близнецов и заживет по-новому. С мальчишками проще, да. По крайней мере, их поганый гад в жертву не требовал…

И ведь пытались с ним бороться семь лет назад, когда он только обосновался в горах, прозванных впоследствии Змеиными, и потребовал семь красивых девиц ежегодно. Взамен пообещал не палить деревеньки и города, и защищать от захватчиков весь Озерный край, от горного хребта до морских вод. Людям такой уговор оказался не по нраву, и в первую же зиму сечь гада ушли пять десятков крепких и здоровых молодцев. Как оказалось, с концами.

Гад, разжиревший на человечине, явился к весне и спалил ближайшее родовое капище вместе с тремя окружными деревушками. Не пощадил ни старых, ни малых.