Змеелов - стр. 30
Второе яблоко сгинуло вслед за первым, и теперь уже Ирга ощутила, что и сама голодна.
– Угу. Кто-то и обернулся.
Не чуя ног, Ирга подошла и плюхнулась рядом с колдуном. Вышло, что села непозволительно близко, ажно прижалась бедром, но отодвинуться сил уже не нашлось. Колдун наклонил к ней быстро пустеющий бочонок.
– М?
На сей раз девка не побрезговала, взяла сразу два яблока и подивилась, когда те исчезли у неё во рту прежде, чем она их разглядела. Сок потёк по подбородку и, когда Змеелов стёр его пальцами, Ирга даже не стала отворачиваться.
– Я всех в Гадючьем яре знаю. Все всех знают. Кабы кто оборачивался, заметили б…
– Колдовку же у себя под носом не заметили.
– Я не…
– Поспорь ещё, мигом к старосте отправишься про клюквенную настойку рассказывать.
Яблочко комом встало в горле.
– Я просто из фляги отхлебнула. Знать не знаю, что случилось после…
Змеелов махнул на неё рукой, ясно, мол.
– С кем ваш покойничек миловался, мне неважно. А вот кому он насолил – другое дело. Признавайся, девка, околдовала кого? Может несколько мужиков по тебе сохнут? Или по этому ещё кто? – Колдун покосился на мертвеца и цокнул: – Хотя нет, по этому вряд ли.
Ирга вскочила, возмущённая. Аж силы в члены вернулись.
– Я?! С этим?! – Костыль лежал, голый и посеревший, и укоризненно взирал в потолок. Так-то плох был, что ажно после смерти меня хулишь? Ирга виновато закончила: – Не люб он мне… был. Никто не люб. Да и о Костыле, вроде, тоже никто не вздыхал.
Собравшись с духом, она вернулась к столу. Костыль лежал беззащитный, лишённый одежды и оберегов, не похороненный как подобает. Девку кольнула жалость. Она прикрыла его распахнутые веки, с усилием выровняла руки и ноги, накрыла срам одеялом и подоткнула края. Вот уже не мёртв Костыль, а всего-навсего спит.
Змеелов спросил:
– Ты с ним на болоте была?
– Нет…
– Врёшь.
Ирга закусила губу.
– Я не вру! Я просто настойки отпила и…
– И нос ему сломала? – лениво подсказал колдун. – Мне и так непросто будет гадюку отыскать, а ты ещё хуже делаешь. Отвечай немедля!
– Я не трогала его!
Колдун гаркнул:
– Правду отвечай!
Мёртвый глаз Змеелова позеленел и вспыхнул, как болотный огонёк. Подчиняясь колдовству, одеревеневшие холодные пальцы покойника крепко сжали Иргино запястье. У неё голос отнялся от страха.
– Помоги! – одними губами взмолилась она.
Но проклятый колдун как сидел на лавке так и остался, ещё и ногу на ногу закинул. По длинным пальцам его сновали зелёные искры.
– Гляди-ка! – прыснул он. – Мертвец говорит, врёшь ты всё! Признавайся, колдовка, что скрыла?
Ирга изо всех сил дёрнулась, но мёртвая хватка крепка! Только полулуния от ногтей отпечатались на коже.
– Ничего я не знаю! Пусти! Помоги мне! Пожалуйста!
– Ой, врёшь, девка! Мертвец говорит, врёшь бессовестно! Признавайся, что утаила, колдовка?
«Колдовка… А ну как взаправду? Матушка, бабушка… Кто-нибудь!»
– Пусти немедля! – взвизгнула Ирга.
Дальше разом сделалось вот что. Наперво, в дверь постучали. Да не вежливо стукнули, а со всей дури, будто телом впечатались. Никак осерчала старая Жаба, хранительница острова?! Требует к себе покойного немедля? С испугу Ирга дёрнула руку так сильно, что ногти Костыля прочертили по коже борозды. Зелёные искры на ладонях колдуна вспыхнули, и тот зашипел, стряхивая их на пол и топча сапогами. А ещё с петель слетела дверь.