Злые духи - стр. 44
– Откуда ты знаешь?
– Я упомянул о ней при нем, он смутился и покраснел. Это было так мило, что мне захотелось поцеловать его… А это была бы хорошая пара – вот поспособствуй этому браку, ты так любишь устраивать свадьбы… Они оба, верно, по робости не решаются высказаться.
Она молчала, пристально рассматривая на свет образчик.
– А, может быть, и рарá Трапезонов мешает? – опять сказал он.
– Ах боже мой, какое же мне дело!
– Варвара твоя подруга.
– Какая она мне подруга? Это холодная, деревянная девушка! У нее нет никаких чувств, и я поздравляю Ремина с выбором!
– Знаешь, я не допускаю, чтобы какая-нибудь женщина могла устоять перед Реминым, если бы он полюбил ее. Просто он робок, заставь его сделать первый шаг.
– Это не мое дело, меня это не интересует. Ах, уже половина седьмого, я велю подавать обедать.
Она встала и быстро вышла из комнаты, забыв запереть дверь.
От движения воздуха под лампой, словно умирающие мотыльки, слабо трепетали пестрые лоскуточки.
Леонид Чагин встал, подошел к столу и, посмотря на них несколько времени, вдруг тихо произнес:
– Тоже шевелятся. – И с улыбкой смешал их своей тонкой, нежной рукой.
– Я страшно люблю костюмированные балы, не маскарады, где под масками люди мистифицируют один другого, а именно костюмированные балы. Люди те же, вы их знаете, но с костюмом что-то вдруг изменилось в них, проявляются черты характера, которых раньше не было заметно.
Ремин говорил оживленно.
– Я люблю костюмы, мне кажется, что костюм может придавать человеку свои характерные черты. Один мой товарищ, очень скромный и вялый юноша, оделся мушкетером, и вдруг его движения, даже голос как-то изменились. Человек всегда актер в душе.
– Нет, – сказал Чагин, – я думаю, это сложнее, гораздо сложнее. Мне кажется, что у человека не один, а десять характеров. Соединяясь в один облик, который мы видим, эти характеры мешают друг другу проявиться в полной мере. Читали вы забавный рассказ Стивенсона «Доктор Джекил»? Вот там человек отделяет свое дурное начало в другого человека.
Это сложнее, гораздо сложнее, – провел он рукою по лбу. – Доктор Джекил был человек не сложный: у него было только два характера, а более сложный распался бы на десять, на сто частей, и по свету под влиянием волшебного разделяющего эликсира гуляло бы сто цельных примитивных людей, иногда ни в чем не похожих друг на друга. От этого борьба с самим собою, от этого противоречия, несоответствующие поступки.
Леонид говорил лениво.
Лицо его было освещено светом камина, только одно лицо, над спинкой кушетки, на которой он лежал, сложив руки под подбородком, а над ним, на стене, так же выделялось из тени лицо шевалье де Монгрюса с такой же скользящей улыбкой и длинным взглядом светлых глаз.
Ремин, ходивший по комнате, вдруг остановившись у камина, сказал:
– Дарья Денисовна, я нашел костюм для вашего брата. Вот! – указал он на портрет.
– Нет, нет, не надо! – воскликнула она поспешно, спуская свои ножки с дивана.
– Почему?
– Не знаю… Этот шевалье был такой негодяй… и потом его убили…
– Ты, кажется, боишься, Додо, что у меня есть скрытый характер негодяя и что он проявится? – расхохотался Леонид.
– Какие глупости!
– Решено, Алексей Петрович, одевайте меня Монгрюсом, а Додо его женой.
– Ты с ума сошел! Мне, блондинке, одеться в оранжевый атлас! – возмутилась Дора.