Злосчастие Добродетели - стр. 3
Вот и просидел маркиз де Сад тридцать лет в тюрьмах, за неотзывчивость к себе подобным, которые, к несчастью, правили этой жизнью. Они от него заслонились тюремной стеной, чтобы не видеть и не слышать; с глаз долой из жизни вон, однако вовсе не забывали и всё требовали: пусть покается, откажется от Себя, от Принципов Своих, – в обмен мы ему Свободу!
Приведём отрывок из его письма жене, отправленного им из тюрьмы, куда он попал в очередной раз.
… Мой образ мысли, ты говоришь, нельзя оправдать и одобрить. Думаешь, мне это важно? Воистину, глуп тот, кто думает, как все. Мой образ мысли есть порождение прямое моих глубинных раздумий, моего существования, самой сути моего устройства. Не в моей власти поменять его. А, если мог бы – не стал бы. Этот образ мысли, который ты находишь ошибочным, – моё единственное утешение в жизни: благодаря ему все мои страдания в тюрьме становятся неважными, все удовольствия жизни на свободе я испытываю благодаря этому образу мысли, мне мои принципы дороже самой жизни. Не мой образ мысли, образ мысли других стал источником моего несчастия. Мыслящий человек, презирающий предрассудки невеж, становится врагом невеж: ему следует это понять и посмеяться над неизбежным. Путешественник шагает по чудесной ровной дороге. Вдоль неё расставлены ловушки. Он попадает в одну из них. Ты обвиняешь в этом путешественника, иль того негодяя, который расставил ловушки? Так что, как ты мне сообщаешь, коль они хотят возвратить мне свободу, если взамен я согласен пожертвовать ради неё моими принципами или вкусами – нам лучше всего навеки с тобой распроститься. Потому что ради этих принципов, я расстанусь с тысячью жизней, не то что ими пожертвовать. Да! Я фанатик в отношении своих принципов и вкусов: и мой фанатизм есть результат преследований, которые я претерпел от своих тиранов. Чем дольше они угнетают, тем глубже они укореняют эти принципы в моём сердце. Я открыто заявляю, бесполезно говорить со мной о свободе, если она предлагается мне в обмен на моё уничтожение…
И маркиза де Сада не смогли уничтожить, как не смогла жизнь и страдание уничтожить его главную героиню, Жюстину-Софи.
Историю его жизни и злоключений я приведу отдельно в конце этой книги «Злосчастия Добродетели».
Тридцать лет это была схватка Одного и Всех, Отдельной Личности и Жизни, Судьбы Человека и Судьбы Поколения, которую этот человек не желал разделять. Какой удивительно гуманной всё ж была та жизнь 200 лет назад, даже сто лет назад. Ведь не пожелай маркиз разделить судьбу поколения в наши высоконаучные времена – враз пришили бы. Будь то при фашизме или коммунизме. И спрашивать не стали бы, если стало бы известно его графское происхождение, к примеру, хотел он того или не хотел, а пришлось бы судьбу ему подобных разделить. Неужели в наши замечательные времена, когда жизнь стала такой активной – совсем не жить Отдельной Личности? Неужели нет такой силы, которая бы защитила Личность от произвола Вожаков, а добродетель от произвола зла?
В сущности – это главное о чём мучительно вопрошает героиня этой книги. Неужели один Совсем бессилен перед коллективом? – этот вопрос в сущности тот же самый мы задавали себе на протяжении всей нашей 70 летней советской истории.
Если Бога нет – тогда всё дозволено, – говорил Достоевский. Всё дозволено – потому что Бога нет! – утверждает жизнь устами разных людей у маркиза де Сада в его книге. – Потому идти следует со всеми, двигаться в общем потоке – иначе растопчут.