Злодейка желает искупления - стр. 12
– Они ушли, – вошла к нам моя прислужница. – Госпожа, это было так страшно, а Шэнь Куон, кажется, ничего не заподозрил.
У меня было мало времени на раздумья, но все мгновения, пока это проходимец беседовал за стенкой, я прикидывала, как избежать уготовленной мне участи. Первым делом, я не желала войти в поместье Шэнь первой, младшей госпожой*.
– Привыкай, Лю Цяо, – посмотрела на подругу. – Учись быть барышней.
– Что? О чем вы говорите? – перепугалась моя подруга.
– Позже расскажу.
Мысленно занялась Хэ Жань. В ее предательстве не сомневалась, больше просто некому, да и ее переглядки с дядей всё проясняли.
Подсыпав той тот же самый яд, которым она щедро снабжала мою мать, я ждала, когда она схватится за сердце. С порциями, видимо, чуточку ошиблась.
Спряталась, как уличная крыса на кухне. Наблюдала из тени, когда Хэ Жань, ничего не подозревая, поднесет к губам чашку с душистым чаем.
Она глотнула один раз, потом второй. Завершив чаепитие, горничная захотела отдохнуть, устроившись на неудобной скамье возле окна.
Её тонкие пальцы вдруг дрогнули, обронили дешевый веер. Она не сразу поняла… Нет, не сразу.
Аконит действовал не мгновенно – он прокрадывался в кровь, словно змеиный яд, сначала согревая, а потом сковывая.
А я ждала и чувствовала, как одновременно радуюсь, и как ненавижу себя за подобный поступок. Я ненавидела Хэ Жань, но мне грустно, что мне пришлось это делать. Простить за отравление материи я ее не могу, отпустить не в моих силах. К кому она побежит жаловаться? Был один выход. Самый страшный, самый отвратительный.
Служанка провела ладонью по горлу, будто что-то застряло внутри. Затем её дыхание сбилось, она судорожно втянула воздух.
Сердце, я знала, уже билось не в такт, сбиваясь, как испуганная птица, захлопнутая в клетке рёбер.
– Г-госпожа… Л-Лю – звала она на помощь.
Схватилась за грудь, судорожно сжимая ткань наряда.
Я вышла из тени. Хэ Жань подняла на меня взгляд, в котором уже плескался страх. Заметила, как её губы дрожат, пытаясь сложиться в вопрос, а дыхания не хватает. Ноги у нее подкосились, она упала на колени, хватаясь за пол, как за последнюю надежду.
Побрела к ней… медленно, без спешки. По-моему, в это мгновение, она всё и поняла.
– Ты ведь предала нас, Хэ Жань, – произнесла тихо, но в моем шёпоте зазвенел лёд.
Она с болью вздохнула, но воздух уже не наполнял лёгкие. Глаза расширились, блеснули слёзы – то ли от боли, то ли от осознания. Я смотрела, как её тело сотрясается в последней борьбе, как она царапает пол, оставляя слабые следы, а потом… всё замерло. Судороги исчезли, а передо мной валялось просто тело.
Наклонилась, коснулась её щеки кончиками пальцев – кожа незамедлительно становилась холодной.
– Ты выбрала свою сторону, – произнесла одними губами, – и заплатила за это.
Выпрямилась и, не оглядываясь, вышла из комнаты, оставляя за спиной только тишину.
В нашей деревеньке наёмники иногда останавливались на постой, их тут привечали. По меркам местных они были щедры, а по меркам наёмников тут было дёшево. Все довольны… И я тоже. Они без вопросов избавились от тела служанки, легко поверив в то, что она умерла своей смертью, а я не хочу привлекать внимание соседей похоронами перед предстоящей свадьбой. Хотя, скорее всего, им было просто безразлично, что случилось с какой-то деревенской женщиной.