Злодеи - стр. 44
- Сильно не привыкай ко мне. Курортный роман, читала в книжке о таком?
- Эй, - вырываюсь из его рук, - я не ребенок. И ты не прекрасный принц.
Чуть прищуривает глаза.
- А тебе нужен не меньше.
- Не меньше, - отвечаю, все еще подавляя внутри быстро вспыхнувшую обиду. Хоть и понимаю, что все на две недели, но боюсь, очень боюсь влипнуть. Вдруг, я не готова к таким вот курортным? Я мало что знаю об отношениях. Единственные, которые у меня были, разбили меня и заставили всех отвернуться. А меня стать изгоем. Это было ужасно. Кто мне скажет, что здесь не будет так? Кто скажет, что здесь не будет хуже. Но пока, дико хочется рядом такого парня, как Илья. Не такого. Именно его. Сама мысль, что я ему нравлюсь, воспаряет меня. Это так. Так клево!
- Никакого не будет, - вдруг заявляет Угловой, притягивая меня, наклоняется и находит мои губы, заставляя внутри живота чему-то хорошему свернуться в три трубочки. - Почему ты такая, а, Карина? – шепчет на моих губах, разглядывая радужки моих глаз, его близость заставляет мысли путаться.
- Какая? – тихо уточняю, руками касаясь его волос на затылке. Мне нравится их пропускать сквозь пальцы.
- Хочешь признаний, - улыбается, и больше ничего не говорит. Целует. Не страстно, а слегка задумчиво, словно впервые. Будто пробует. Нижнюю губу, оттягивает чуть-чуть, посасывает. Проводит языком. И от этого, пожалуй, невинного поцелуя, голова кругом, и колени подкашиваются.
Приходит смс. Чуть отклоняюсь и забираю свой телефон из его рук. Вместе со мной опускает глаза на экран.
Томка: «Все в порядке? Этот бандюга ничего не сделал??? Час прошел!!! Я волнуюсь!!!»
Отступает от меня на шаг.
- Она… как и все, - слегка пожимаю плечами, - она боится, ты ведь понимаешь…
А больше и сказать нечего. Вытирает ладонями лицо, словно умывается, и сбрасывает наваждение.
- Может, - тихо говорит, глядя в сторону озера, - и тебе стоит.
А потом мы сидим. Вернее, он сидит, а я лежу головой на его коленях. Его рука медленно перебирает мои волосы. Мы долго молчим, словно смс от Томы разделила момент до и после. И обязательно ей было его бандюганом называть? Илья не такой. Не может быть таким. Вспоминаю, как он смотрел, когда его ребята собирались бить Ростика. Он бы не заступился. Он бы позволил. Так почему я все еще здесь и мне так хорошо от его присутствия рядом?
- Ты не будешь со мной разговаривать? – нарушаю нашу тишину, хотя, честно признаться, даже в ней есть какое-то очарование. Его рука замирает в моих волосах.
- О чем ты хочешь поговорить?
- О тебе хочу. Я вроде с тобой кручу курортный роман, а толком ничего не знаю.
- Спрашивай.
Слишком много вопросов. Но выбираю легкий путь.
- Какую музыку ты слушаешь?
Его рука продолжает незаконченное: перебирает пряди волос.
- Моцарта и Бетховена. Некоторые композиции Рохманинова тоже ничего.
Приподнимаюсь на локтях.
- Ты шутишь?
Один уголок его губ поднимается вверх.
- Не-а.
-Но, но… это странно.
- Потому что я курю и на мне много наколок?
- Это было бы странно, даже если бы мне нравилось, - отвечаю и снова устраиваю голову на его коленях. – А почему тебе нравится такая музыка?
- Ее любила моя мама. Она всегда говорила, что вся музыка строится на фундаменте, на тех, кто создает классику. Это истинные боги.
Это так необычно слышать такое от Ильи, что я невольно пораженно смолкаю. Но кое-что настораживает в его голосе и в том, как дрогнул при слове «мама».