Зло под маской - стр. 2
Она тихо заплакала.
– Очень сочувствую, – Калинин осторожно тронул плечо клиентки. – Правильно понимаю, диагноз аутического расстройства всё ещё не снят врачами, не смотря на то, что ваш сын «уже совсем нормальный»?
– Не снят, но мальчик был очень развитым до этой трагедии. С самого начала я делала всё возможное, чтобы он преодолел симптомы РАС: наняла логопеда, специалиста по АВА-терапии, психотерапевта. Сестра Анна (после смерти моего мужа она живёт с нами), занималась с Германом трудотерапией для развития мелкой моторики и освоения бытовых навыков. Малыш научился обслуживать себя, выполнять достаточно сложные задачи, читать, писать и даже перестал избегать общения с другими людьми, а в последние годы он показывает отличные успехи в математике. Нам очень помогает наш давний друг и Анин жених, Максим Соколовский, кстати, они оба скоро приедут, и вы сможете поговорить, если хотите. Так вот, Максим, который практически заменил мальчику отца, посоветовал арт-терапию и общение с животными – это поспособствовало большому скачку в развитии Германа…
– У Германа уже есть судимость? – адвокат вернул вдову к теме разговора.
– Нет!
– Мальчик часто проявляет агрессию?
– Что вы! Он очень спокойный и предсказуемый ребёнок! – всплеснула руками Ольга.
– В том-то и дело, что уже не ребёнок – мальчику 17 лет. Он убил человека и подлежит уголовной ответственности.
– Нет! Только не это! – несчастная мать заплакала, сотрясаясь всем телом. – Он не перенесёт!
– Это закон, Ольга Николаевна. На сколько я помню, расстройство аутического спектра не исключает вменяемости. Однако необходимо увидеть медицинское заключение, тогда я смогу ходатайствовать о проведении судебной психиатрической экспертизы, которая даст ответ на вопрос о вменяемости Германа, то есть его способности осознавать вред, наносимый своими действиями. Если экспертиза покажет, что он не осознаёт последствий своих действий, то нам удастся освободить вашего сына от уголовной ответственности, но в таком случае ему назначат принудительные меры медицинского характера.
– Что это значит?
– Психиатрическая больница на неопределённый срок.
– Но это тоже трагедия! – ужаснулась мать преступника. – Бедный мой малыш!
– Трагедия уже произошла, Ольга Николаевна: погиб человек, и судьба мальчика обещает быть сложной. Я здесь, чтобы смягчить приговор суда.
– Но Герману нельзя находиться в тюрьме, ведь он болен и нуждается в лекарствах, процедурах, особом отношении!
– Если есть медицинские заключения, подтверждающие наличие у мальчика заболевания, не совместимого с содержанием в следственном изоляторе, то я смогу добиться изменения меры пресечения на домашний арест.
– Сейчас принесу все документы! – Ольга рванула к двери.
Послышался шум из холла.
– А вот и Аня с Максом! – вдова остановилась. – Пойдёмте в гостиную, там вы сможете поговорить с ними, пока я хожу за бумагами.
Анна оказалась стройной, изящной женщиной 30 лет ещё более грациозной, чем сестра. Черты её лица были более утончёнными и миловидными, длинные русые волосы ниспадали на плечи густыми локонами. От этой красавицы веяло какой-то беззаботностью, лёгкостью, непосредственностью, хотя держалась она не менее аристократически, чем Ольга.
Максим Соколовский – приятный мужчина лет на 15 старше своей подруги обладал внешностью опытного доктора и создавал впечатление надёжного, интеллигентного человека. С первого же взгляда было заметно, что обе сестры очень уважали его и доверяли.