Злая зима - стр. 4
— И тогда ты меня убьешь, — ответила Эльза, твердо посмотрев на него.
Брун отступил на шаг.
— Ты ведь недолюбливаешь вампиров, как все оборотни, — затараторила она. — Скажешь — самооборона. Тебе поверят. Молодые вампиры без тормозов.
— Я не хочу никого убивать, — тут он слегка покривил душой, но ей не нужны все его темные секреты.
— Может, и не придется, — она шагнула и снова оказалась так близко, что он видел свое отражение в ее глазах. — Я подхожу тебе. Я сильная, очень. Почти такая же сильная, как настоящий вампир, — она судорожно порылась в алой сумочке, размером не больше его ладони, вынула ключи и согнула один пальцами. — Я могу вообще не спать. И я не возьму с тебя денег. Судя по всему, у тебя их негусто. Я могу даже сама тебе заплатить.
— В объявлении еще было про психическую устойчивость, — напомнил Брун.
— С этим сложнее, — Эльза впервые улыбнулась, зубы у нее были белые, мелкие, клыки едва выступали.
— Зачем тебе это? — он осторожно ткнул пальцем в ее щеку. Теплая. Эльза вздрогнула, отшатнулась.
— Я просто хочу прожить эту зиму человеком... Мне нужен кто-то рядом, с кем можно хотя бы поговорить, тот, кто не боится меня, — выдохнула она. Нижняя губа дернулась, и Эльза ее прикусила. Черт, да она чуть не плачет. — Пожалуйста.
Брун перекатился с пяток на носки и назад, взгляд остановился на пухлых вишневых губках. Она может быть подсылом. От волков или, черт бы их побрал, охотников. Симпатичная ловушка для медведя-шатуна. А когда он уснет, она воткнет нож ему в сердце, а потом сдерет шкуру на трофей. Но если то, что она говорит, правда? Эльза Даримова, точно, так звали девчонку из новостей. Однажды она оказалась не в том месте и не в то время, а теперь никто ей не поможет, потому что никто в своем уме не станет переходить дорогу альфа-вампиру.
— Ты не подходишь, Эльза. Извини.
Он подождал, пока она выйдет за дверь — губы дрожали и глаза на мокром месте, но подбородок гордо задран — вернулся в кресло. Экран ноута погас, но Брун смотрел сквозь него. У него слишком много проблем, чтобы вешать на себя дохлых собак вроде меченой девчонки. Да, он не станет кровососом, даже если Эльза его всего изгрызет, и вряд ли умрет от потери крови — девчонка скорее лопнет, как обожравшийся комар. Но новые враги ему ни к чему.
За окном окончательно стемнело, но Брун не стал включать свет, жалея слезящиеся глаза. Фонари протянули ленту света вдоль улицы — неплохое место: в квартале оборотней, конечно, но во второй линии от человеческого круга. А башню вампиров почти не видно днем. На тонком черном шпиле вдали мерцало бледное искусственное солнце. Девчонка, Эльза, обречена, и лучше бы ей смириться. Хотя Брун не мог не симпатизировать ее упертости. Он знал, каково это, когда судьба закладывает крутой вираж, и тебя сносит с трассы и несет по инерции в кювет, а ты забываешь дышать от липкого ужаса, но все еще пытаешься вырулить, в глубине души понимая, что это конец.
Брун, скривившись, отвернулся от башни кровососов и вышел из кабинета, прихватив с собой ноут.
Он спустился по лестнице, на ходу застегивая куртку, толкнул дверь, сражаясь с заевшей молнией и прижимая ноут подмышкой, и едва не споткнулся об девчонку. Она сидела на чемодане, свесив голову на грудь. Снежинки усыпали каштановые волосы, пушистый воротник, укрыли носки сапожек из тонкой кожи.