Зима отчаяния - стр. 18
Сабуров решил, что речь идет об агентурной работе за рубежом. Ранее сбором сведений об отношении к России за границей занималась Первая Экспедиция Третьего Отделения.
Сабуров был уверен, что Литовцев нажал, как выражались в казенных коридорах, на канцлера Горчакова. Третьим Отделением управлял граф Петр Андреевич Шувалов, которого за глаза называли «вице- императором».
– Однако Петр Четвертый не дипломат, – хмыкнул Сабуров, – ему не тягаться с Горчаковым и Литовцевым…
Шувалов несколько лет провел на посту столичного обер- полицмейстера. Десять лет назад Сабуров начал свою карьеру именно при нем. Той порой сыскного отдела еще не существовало, однакоШувалов и прозвал Максима Михайловича Англичанином. Сабуров хорошо знал бывшего начальника. Шувалов скверно разбирался в политике. Граф Петр Андреевич был отменным исполнителем, однако инициативы ихитростиот него ждать не стоило.
– Литовцев молодец, – признал Максим Михайлович, – он получил обширный бюджет и внимание Его Императорского Величества, – следователь откашлялся.
– Замечательный чай, ваше высокоблагородие. Не тревожьтесь, я все понимаю. Столичная погода славится изменчивостью, – Завалишин повел красивой рукой.
– Прошу вас, господин Сабуров. Мыколлеги, – улыбка коллежского асессора напомнила Сабурову недавно прочитанную книгу британца мистера Кэрролла, – мы столбовые дворяне, – Завалишин говорил в манере своего начальника.
– Так всегда случается в департаментах, – напомнил себе Сабуров, – я вворачиваю в речь курские словечки, потому что Путилин курянин…
Он ожидал найти в кабинете семейные картины, однако Завалишинпредпочитал восточное искусство. Коллежский асессор, племянник двух ссыльных декабристов, не стал выставлять напоказ их портреты.
– Один его дядя предал товарищей, – вспомнил Сабуров, – а второй считается образцом чести и достоинства. Интересно, в какую сторону двинулся Адриан Николаевич?
На столе красовался единственный старомодный дагосподинотип. Отец Завалишина носил штатский костюм.
– Папа к тому времени вышел в отставку. Это сорок седьмой год, перед его смертью, – Завалишин перекрестился, – я потерял отца пятилетним…
Сабуров понял, откуда у Завалишина азиатская кровь. Бывший капитан второго ранга Николай Иринархович Завалишин, участник кругосветного плавания, исследователь Новой Земли и Полинезии, опирался о спинку роскошного кресла. В нем сидела женщина,даже в европейском наряде напоминающая сказочную королеву.
– Моя матушка, – любезно сказал Завалишин, – Лидия Семеновна. Она родилась на Каролинских островах. Мой дед по матери – тамошний племенной вождь. Чем могу служить, господин Сабуров?
Затрещали пожелтевшие страницы переплетенного в потрескавшуюся кожу атласа. Сабуров протер пенсне: «Это и есть Каролинские острова?».
В глубинах Кунсткамеры пахло пылью и спиртом. В застекленных шкафах, в мутных сосудах плавали странные создания. Сабуров отвел глаза от уродливого экземпляра какой- то экзотической рыбы.
Он пришел сюда с Фонтанки пешком. Путилин считал, что Сабуров навещает дантиста. Ради встречи с коллежским асессором Завалишиным Максиму Михайловичу пришлось разыграть приступ зубной боли. Он не любил лгать начальству, однако ему хотелось пока сохранить в тайне его встречи с княжной Литовцевой и Завалишиным.