Жизнь Тузика Озейло. Перекрёстки - стр. 42
Вальтер, помедлив, кивнул и принялся за дело. Сельвина должна выглядеть убитой, а в глазах должно быть отчаяние. Для того чтобы жена успешно вошла в роль, нужно было прямо здесь и сейчас, стоя за липким столиком грязной вокзальной кафешки, быстро вспомнить все самые печальные эпизоды их жизни. Вальтеру, для того чтобы словить это состояние, нужен был алкоголь. Сельвине же, ввиду того, что она была женщиной, да ещё и пожилой, «усилитель вкуса» не требовался. Ей требовался лишь диалог, а все сентиментальные чувства от произнесённых в этом диалоге слов через некоторое время появятся сами собой.
Эффект наконец-то был достигнут, и спустя четверть часа супруги Веласко отправились в сторону касс вокзала, вооружившись легендой, что после разрушения гостиницы «Виктория» они потеряли связь со своим единственным сыном, приёмным ротвейлером.
Жалобно ссутулившись, сдавленным голосом Сельвина начала опрос кассиров. Вальтер с опустошённым растерянным взглядом сопровождал её по левую лапу и заботливо придерживал жену за локоть. Спектакль сработал. Сельвина прекрасно вжилась в роль матери, находящейся в отчаянии. Она ни разу не переиграла и не перегнула палку. Поэтому ни один из кассиров не высказал ей своего недовольства. Наоборот, они внимательно слушали Сельвину, проникались её словами и всеми силами пытались помочь этой несчастной пожилой вельш-корги и её мужу.
Легенда, которую наспех сложила сеньора Веласко в своей голове, не была новой. Когда-то она точно так же воспользовалась ею, благодаря чему из казино, в котором покойная Мариса Митчелморе так любила проигрывать деньги мужа, были обнаружены тянущиеся следы сибирского хаски.
Сейчас легенда вновь работала Сельвине на лапу: очередь сочувствующе кивала, а кассиры АЖД с маской скорби и сожаления на мордах искренне пытались вспомнить ротвейлера с фотографии, некоторые даже советовались со своими коллегами через окошки. Веласко ощутил гордость за жену. Выбери она другой повод для разговора с кассирами – те наверняка по-хамски развернули бы их в сторону выхода, ссылаясь на инструкции, в которых чётко прописан запрет давать какие-либо справки частным псам. Но Сельвина решила приклеить к своей легенде страшный террористический акт, по-настоящему шокировавший население города, отчего лёд в сердцах растаял даже внутри злобных и вечно чем-то недовольных обитателей вокзальных касс.
– Был он здесь в субботу, – твёрдо заявили им в кассе под номером 26.
Вальтер почувствовал лёгкое головокружение. Неужели они попали в цель? Только бы не сорвалось…
– Был? – абсолютно честно и радостно расцвела Сельвина. – Дорогой, он жив! Наш с тобой Хуан жив…
– Святой Христофор! – Вальтер положил лапу на сердце и обратился к кассиру. – Вы в этом уверены? Это он?
– Да, – кивнула кассир АЖД, – я ещё тогда смотрела на него и думала, как же он похож на нашего прокурора…
«Главу Следственного комитета», – мысленно поправила её Сельвина.
Впрочем, какая разница? Эта собака в кассе вообще не обязана разбираться в должностях и званиях органов внутренних дел Российской Автономии. Шериф, прокурор, полицейский – вот и все её познания. Фигура Федерико Торреса вполне вписывалась в рамки «прокурора», хоть на той должности вообще всегда сидел совершенно иной пёс.