Жизнь Леонардо, мальчишки из Винчи, разностороннего гения, скитальца - стр. 4

Солнце садится. Темной громадой маячит в тумане далекая гора, блестит речная гладь. Едва стихло среди скал Монт-Альбано эхо ангелуса, и вот уже колоколу на башне Санта-Кроче в Винчи вторит колокол поскромнее, зато и поближе – в сельской церкви Санта-Лючия-а-Патерно.

Подходит к концу пятница – такой же день, что и вчера, такой же, как любой другой. Крестьяне заканчивают работу среди олив, женщины, выйдя на порог, благоговейно осеняют себя крестным знамением. Молятся за женщину, которую привезли сегодня в старый дом при маслодавильне, что под старой голубятней. Девять месяцев завершились, воды уже отошли, и теперь в тишине оливковой рощицы слышны только ее душераздирающие крики. Мария, матерь всего сущего, помоги ей, спаси!

Через три часа после захода солнца[8] крики вдруг обрываются. А несколько мгновений спустя под первыми звездами, загоревшимися в ясном весеннем небе, слышится плач младенца.

Кто его мать? Никто не знает, она нездешняя. Знают отца, молодого нотариуса, сера Пьеро да Винчи, правда, живет он во Флоренции. И не женат, так что ребенок этот, как говорится, добрых кровей, но незаконный по рождению.

Однако отец Пьеро, восьмидесятилетний Антонио, нисколько не смущаясь, тотчас же принимает малыша в семью, и плевать ему на пересуды. Еще бы: чудо, милость Божья, первый внук, которого старик, чья долгая жизнь близится к концу, и не чаял увидеть.

Старый дом при маслодавильне, где родился мальчик, расположен не в Винчи, в черте городских или, тем более, замковых стен, а чуть выше по склону, в Анкиано. И старик Антонио этот дом прекрасно знает, поскольку упоминал его в собственноручно написанном документе, неформальном договоре, датированном 18 октября 1449 года.

Сам Антонио – не нотариус, но читать и писать умеет, к тому же повидал свет и никогда не пренебрегает просьбами земляков выступить в их спорах и соглашениях в качестве посредника, поверенного или миротворца. Пару лет назад его даже оторвали от партии в триктрак, которую старик играл с соседом в своем доме в Винчи, у самой городской мельницы, чтобы составить договор аренды на маслодавильню в Анкиано. Владельцем ее был сер Томме ди Марко ди Томмазо Браччи, еще один флорентийский нотариус; арендаторами выступали Орсо ди Бенедетто и Франческо ди Якопо. При подготовке документа присутствовали также два флорентийских таможенника, следившие за округой и перевалами Монт-Альбано[9].

Анкиано – крохотная деревушка неподалеку от Винчи, в таком же крохотном приходе Санта-Лючия-а-Патерно. Однако пункт это стратегический, поскольку стоит он на древней дороге через Монт-Альбано, что взбирается к башне Сант-Аллучо, чтобы затем спуститься по противоположному склону в сторону Карминьяно и Бачерето. Некогда здесь высился замок гибеллинов, непрерывно воевавших с гвельфами Винчи и Флоренции, но в 1327 году флорентийцы в конце концов его разрушили. Осталась лишь кучка крестьянских хижин на вершине хребта: с одной стороны – ущелье, с другой – бескрайняя равнина, царство ветра и облаков, простирающееся за гнилыми испарениями болот Фучеккьо, от белых вершин Апуанских Альп до Пизанских гор и неверной линии моря на горизонте.

Именно здесь, согласно древнему преданию жителей Винчи, и появился на свет наш малыш. Предание это подтверждается недавними архивными исследованиями: крестными ему станут не только соседи деда Антонио по Винчи, но и все, кто так или иначе связан с Анкиано и Санта-Лючия-а-Патерно: одни там родились, у других – дом или участок, кто-то работает на земле, кто-то женился на тамошней девушке, кто-то перевез в деревушку престарелую мать.