Жизнь и труды Марка Азадовского. Книга I - стр. 6
В течение своей жизни Марк Константинович встречался, сотрудничал, был знаком и дружен с множеством своих современников. Круг его общения менялся в зависимости от места и времени. Нам казалось важным обозначить этот круг и, называя те или другие фамилии, снабдить их краткими характеристиками. Связи, знакомства и друзья красноречиво свидетельствуют о самом человеке.
Наша «документальная биография» не равноценна научной и не претендует на жанр «монографии». Деятельность Марка Азадовского как этнографа и фольклориста, историка русской литературы, сибиреведа, декабристоведа и библиографа давно (и достаточно полно) изучена, о чем свидетельствуют многочисленные на сегодняшний день статьи, публикации и даже диссертации. По этой причине в книге сокращена часть аналитическая. Взгляды Марка Константиновича на фольклор, его трактовка тех или иных фактов русской культуры, движение его творческой мысли, достоинства и недостатки отдельных работ, включая «Историю русской фольклористики», их соответствие или несоответствие современным подходам – обо всем этом в книге сказано ровно столько, сколько требовала логика повествования.
Составленное нами жизнеописание ученого основано на документах, в первую очередь эпистолярных. Письма Марка Азадовского – особая часть его обширного наследия. Это не только биографический источник. Разнообразные по своей стилистике, окрашенные мягким, интеллигентным юмором, его письма передают неповторимое обаяние его личности. Многие из них примечательны с точки зрения литературной. «…Вы мне доставляете колоссальное удовольствие блеском остроумия Ваших замечательных писем!» – восклицала К. П. Богаевская15.
Составляя эту книгу, мы стремились к тому, чтобы с ее страниц звучал подлинный голос Марка Константиновича.
Письма ученого и его современников – основной, но далеко не единственный источник, на который мы опирались. Использованы и другие архивные документы; многие вводятся в оборот впервые. При этом богатство фактического материала нередко побуждало нас к самоограничению. Отдавая предпочтение неизвестным или малоизвестным сведениям, мы пытались сократить или вовсе исключить то, что уже известно или опубликовано. Так, в книге подробно освещены дореволюционный, томский, читинский и иркутские периоды, труды и дни ученого в блокадном Ленинграде и в эвакуации; более схематично, местами эскизно, – последние годы. Мы оставили за пределами книги часть собранного нами материала, касающегося исследований Азадовского по фольклору, его ведущей роли как организатора фольклористической работы в Ленинграде 1930–1940‑х гг., его декабристоведческих работ в последние годы жизни – тем более что об этих сторонах его деятельности существует обширная литература. То же относится и к его трудам в области библиографии; этой теме посвятила в 1970‑е гг. кандидатскую диссертацию и ряд публикаций В. П. Томина16.
Книга выстроена по хронологическому принципу, выдержанному, впрочем, не всегда последовательно: рассказывая о событиях ранних лет, нам неизбежно приходилось обращаться к фактам или публикациям более позднего времени. При этом казалось целесообразным не распылять один и тот же сюжет, а изложить его целиком в рамках одной главы (показательна в этом отношении глава VII: знакомство и личное общение Азадовского c В. К. Арсеньевым относится к 1910‑м гг., тогда как писать о нем он начал лишь в конце 1940‑х). Хронологический принцип сочетается, таким образом, с тематическим.