Жизнь и труды Марка Азадовского. Книга I - стр. 37
Как же удалось Азадовскому, активному участнику хабаровского подполья, избежать ареста, суда и каторги? Ответ на этот вопрос дает примечание, сделанное им в конце публикации 1917 г.:
Чтобы уяснить значение и размеры Белоусовской провокации, достаточно указать, что из всего состава хабаровской организации (считая активных деятелей) уцелело человек 5–6. Одни потому, что случайно в свое время не познакомились с Белоусовым или, познакомившись, он не знал их настоящей фамилии, – других спасло отсутствие во время ликвидации в Хабаровске239.
Одним из этих «пяти-шести» и был, по-видимому, Марк Азадовский. Другим, по нашему предположению, – местный художник-карикатурист В. В. Граженский (1883–1920), о судьбе которого известно главным образом из заметки о нем, помещенной в первом томе «Сибирской советской энциклопедии»; ее автором был М. К. Из этой заметки можно узнать, что Граженский служил в почтовой конторе, был уволен за участие во всеобщей забастовке (1905), примкнул к партии эсеров; устроившись на службу в Амурском обществе пароходства и торговли, «оказывал содействие побегам полит. каторжан с Амурской колёсной дороги»240.
Позволительно думать, М. К. и Граженский были участниками одних и тех же событий.
К числу хабаровских знакомых Марка Азадовского принадлежал также Николай Николаевич Блудоров (1842–1907241) – поэт242, общественный деятель Забайкалья и Дальнего Востока, сотрудник читинских и владивостокских газет, подергавшийся в 1860‑е гг. арестам и тюремному заключению. Прослужив долгое время в провинции и на Сахалине, он провел последние годы своей жизни в Хабаровске, где и умер.
Блудоров был связан с революционно настроенной хабаровской молодежью. И. Н. Рычков, один из участников «дела одиннадцати», упоминает о нем в своей автобиографии, написанной в 1922 г.:
В конце 1905 года я ближе сошелся со своим одноклассником товарищем Никифоровым, уже зараженным революционными идеями и знакомым с некоторыми революционерами Дальнего Востока. Живя с ним в одной комнате, мы часто вели беседы на политические темы, читали нелегальные книги и брошюры, стали ходить к одному, уже старому, хорошо знающему революционное движение Запада и России, который охотно отвечал на наши вопросы и удивительно остроумно критиковал существовавший тогда царский строй (он был мировым судьей на острове Сахалин и с передачей его японцам выехал оттуда. Фамилия его Н. Н. Блудоров)243.
Мы не располагаем достоверными сведениями о встречах М. К. с Блудоровым в 1907 г.244 Заслуживает, однако, внимания следующий факт: на его смерть М. К. откликнулся стихами, которые, по всей видимости, были прочитаны на похоронах Блудорова летом 1907 г. в Хабаровске:
Эти строки Вера Николаевна напомнила сыну в письме от 9 апреля 1946 г. (88–37; 40 об.). И благодаря ее письму мы располагаем одним из ярких свидетельств подлинных взглядов и настроений Марка Азадовского: едва вступивший в жизнь, он предстает убежденным последователем русских народников XIX в., готовым «служить народу» и «отдать жизнь» за его просвещение и свободу.