Жизнь без спроса - стр. 4

Состав вздрогнул и поплыл из-под дебаркадера. Я не помнила, когда в последний раз путешествовала по железной дороге. За последние годы привычнее стал самолет и автомобиль, будь он неладен! Проезд до Коломны в моем первоклассном вагоне стоит пятьсот с чем-то рублей – почти двадцать долларов за полтора часа езды в условиях сомнительного комфорта. Кресло узкое, хуже, чем в салоне экономического класса в старой «тушке», столик накрыт уродливой нечистой скатертью. Подошла проводница – неприветливая сухопарая тетка лет тридцати пяти – и еще раз проверила мой билет. На входе в вагон она уже посмотрела на него, но теперь еще и сверила записанные в нем данные с моим паспортом. Придраться было не к чему, и она выпалила, словно выпустила пулеметную очередь:

– Чай, кофе, пиво, напитки, орешки будете?

Вспомнились те далекие времена, когда меня возили в настоящем поезде на юг к морю. Больше суток мы с родителями ехали в купейном, а иногда в плацкартном вагоне. Мне до сих пор порой снится та дорога. И снится тот чай, как теперь говорят, тот самый чай, что разносили проводники. Тот самый чай был красновато-коричневый, обжигающе горячий, в стеклянном тонком стакане, вставленном в фирменные жестяные подстаканники. Теперь я, конечно, уже знаю, что прекрасный цвет обеспечивался в том числе содой, добавляемой проводниками в дефицитную заварку. Но тогда я коммерческих тонкостей не знала, и слава богу. Мне так радостно вспоминается, как позвякивали в стаканах ложечки, когда вагон покачивался или вздрагивал на стыках пути…

Я размечталась, а проводница нетерпеливо и сердито пялилась на меня своими водянистыми глазами.

– Ну так с чаем-то чего? Будем чай или как?

– Чай?! Конечно, буду! – воскликнула я, переполненная ностальгическими эмоциями.

Но, увы, вместо массивного чайного прибора передо мной возник белый полиэтиленовый стаканчик с горячей водой. Пакетик с так называемой заваркой проводница положила рядом прямо на скатерть.

– С вас двадцать пять рублей. Печенье будете?

Я помотала головой. Какое, к черту, печенье? Буду талию отращивать.

Попыталась было заварить чай, но получила на выходе лишь сто пятьдесят граммов помоев. Кроме того, что мне не дали вожделенного стакана с подстаканником, вода в убогой пластиковой таре была слишком холодной для того, чтобы экстрагировать хоть что-нибудь из бурого порошка в заварном пакетике. С другой стороны, даже к лучшему, что вода оказалась еле теплой: вагон внезапно тряхнуло на стыке так, что неустойчивый стаканчик опрокинулся, и его бледно-желтое содержимое пролилось не только на столик, но и на мои колени, которые я не успела убрать. Был бы там кипяток, я бы ошпарилась! Та же беда постигла и моих немногочисленных попутчиков, опрометчиво воспользовавшихся ненавязчивым железнодорожным сервисом. Тощая проводница злобно смотрела из дальнего угла на то, как по скатертям и креслам расползаются чайно-кофейные пятна. Разумеется, ей даже в голову не пришло взять тряпку и прийти пассажирам на помощь.

Остаток пути я смотрела в экран подвешенного надо мной телевизора. Безусловно, в детстве моем такого атрибута в поезде не было – а сейчас я прослушала огромное количество новостей, в первую очередь о революционных событиях в Тунисе и Египте.

Главный железнодорожный вокзал в Коломне носит название «Голутвин». Именно на нем и останавливаются экспрессы. Когда состав замедлил свой ход, я и еще двое пожилых людей, видимо семейная пара, вышли в тамбур. Туда же проследовала и угрюмая проводница. Поезд остановился, но пневматические двери передо мною лишь беспомощно вздрогнули. Между прорезиненными створками судорожно наметилась неровная щель, после чего створки со стоном замерли.