Живые отражения: Цветные осколки - стр. 21

Крупная медсестра тут же заглянула ко мне через пару секунд, но я уже снова спокойно лежала под одеялом.

Вскоре в палату заявилась еще одна сестра – длинная и худая, как жердь. Она смешала оба пузырька в физрастворе и повесила капельницу на подставку. Конвоир все это время внимательно следила за мной, а худая сидела рядом пока последняя капля лекарства не ушла мне в вену. Все это время я гадала: что будет с человеком, если закачать ему в кровь обычную водопроводную воду?

Странно, но голова кружилась и шумела после процедуры даже сильнее, чем обычно. Я даже заволновалась, но через полчаса меня отпустило, и я почувствовала себя лучше. Тогда я все-таки взяла в руки карандаши и альбом, закрыла глаза и отпустила руки, позволив неизвестному художнику, живущему в моем голове, вовсю проявить себя.

– Вот, – я бросила пачку листов на стол врачу, – столько хватит?

Он с удивлением взял рисунки в руки и начал разглядывать их по очереди.

– Вы что, вообще не спали? Тут же целая дюжина. Да еще каких!

– Я быстро рисую. А ваши сатрапы в белых халатах выключают свет после отбоя, так что чертить ночью я бы точно не смогла.

Он продолжил перебирать листки.

– Вы где-то учились рисунку?

Я помотала головой.

– Тогда у вас явно талант. Подумайте о карьере художника. Я серьезно. Все сцены очень выразительны, да и манера рисования очень необычна. Я нигде не встречал такого стиля. Удивительное сочетание импрессионизма и очень реалистичного изображения людей. Что-то есть от Моне, но у вас точно есть ярко выраженная индивидуальная техника.

– Вы дали мне карандаши чтобы оценить художественные навыки? – ехидно спросила я.

Все его комплименты у меня в одно ухо влетели, из другого вылетели. Рисовала то не я, а тот, кто водил моей рукой. Еще лежа в кровати в палате, я пыталась покопаться в памяти и вспомнить кто из красных королев, чьи жизни я теперь помнила так хорошо, что не могла найти в этой массе свою собственную, брал уроки живописи или рисунка. Нет не было таких. Более того, все в школе на уроках ИЗО малевали по бумаге как курица лапой. Так что я была без понятия что за личность теперь периодически управляет моим телом.

Я уже поняла, как этому сопротивляться – если я напрягалась, то могла перехватить управление у таинственного гостя в моей голове – но не знала стоит ли. Если же я, наоборот, расслаблялась и как бы выключала конечность или даже все тело, то этот неизвестный мог действовать вместо меня.

– Нет. Просто я не смог удержаться. Когда видишь хорошую картину, грех не похвалить. Но результат превосходный. Вот, смотрите, – он разложил передо мной рисунки, включая самый первый, в графике, нарисованный при нем, – Ничего общего не видите?

– Все нарисованы карандашами, – фыркнула я.

Врач внимательно на меня смотрел, ожидая другого ответа.

– Я не понимаю, чего вы хотите. На всех картинах я главный герой. Я изображала сцены из своей памяти, – вспылила я.

– Нет, не верно. Если бы вы рисовали просто воспоминания, то показывали бы события своими глазами, но вы нарисовали их со стороны. Как будто были зрителем, наблюдавшим за самой собой, – терпеливо сказал он.

– И что? Это тревожный знак для психиатра?

– Не без этого. Но я сейчас веду к другому. Кто этот ваш зритель?

– В смысле?

– Все картины сделаны с точки зрения одного и того же человека. Вот этого, – от ткнул в темный размытый силуэт на переднем фоне моего первого рисунка простым карандашом. – И вот он же тут, и тут, и тут, – он продолжил тыкать пальцем в остальные рисунки. Внизу каждой была не прорисованная темная фигура.