Жить со смыслом: Как обретать помогая и получать отдавая - стр. 24

Известно, что на заседании тюремного комитета митрополит Филарет попенял Гаазу, что тот говорит о невинно осужденных. «Кто осужден – значит, виновен!» – сказал митрополит. «А Христос?!» – спросил Гааз. Филарет помолчал и тихо ответил доктору-католику: «Федор Петрович, когда я произнес мои поспешные слова, не я о Христе забыл – Христос позабыл меня», – и вышел, благословив присутствующих (см. Кони А.Ф. Указ. соч., с. 355). На Гааза писали доносы, над ним смеялись, его называли «утрированный филантроп», но заключенные знали, что «у Гааза нет отказа». Собственные потребности он свел до минимума – даже чай считал для себя роскошью и по утрам стал пить настой смородинового листа. Давно были проданы дома, имение и суконная фабрика, и стареющий, когда-то франтоватый доктор жил при созданной им полицейской больнице – там же он и умер.

Митрополит Филарет не только приезжал проститься с умирающим Гаазом, но и в нарушение всех церковных правил разрешил отслужить обедню о его выздоровлении, а после смерти – панихиды. До конца жизни со стариком-доктором оставался только слуга, а единственной ценной вещью, которую нашли в его квартире, был старый телескоп – он любил смотреть на звезды. Гроб с телом Гааза народ нес на руках до немецкого кладбища в Лефортово. Его провожали двадцать тысяч человек. Московский генерал-губернатор послал сотню казаков, боясь беспорядков черни. Но командовавший отрядом ротмистр, подъехав к похоронной процессии, спешился и сам пошел за гробом. Похоронили этого святого чудака, «божьего человека» за счет полиции. Он не оставил денег, но оставил духовное завещание – обращение к русским женщинам, где есть слова: «Спешите делать добро!»

Если доктор Гааз был из тех, кого потом в России назовут разночинцами, то Мария Михайловна Дондукова-Корсакова принадлежала к высшей петербургской аристократии (род шел от калмыцкого хана Дондука, потомки которого породнились с русскими князьями). С детства она была очень религиозна. В отрочестве Мария Михайловна тяжело переболела, долгие месяцы была прикована к постели. Выздоровев, девушка решила, что никогда не выйдет замуж, посвятив жизнь делам милосердия. Когда началась Крымская война, княжна получила у Николая I разрешение на создание военно-полевого госпиталя прямо «на театре военных действий». Во время атаки госпиталь попал под обстрел, и Мария Михайловна была контужена в голову.

После войны, княжна, сотрудничая с Ведомством императрицы Марии Федоровны, продолжает благотворительную деятельность – на нее почти полностью уходит наследство, полученное ею от деда, – для себя она выговорила лишь маленькую годовую ренту в 600 рублей. Под Псковом Дондукова-Корсакова основала общину сестер милосердия Святой Магдалины с больницей для сифилитиков, где сама самоотверженно работала. Однако, по ее рассказам, с детства она «задумывалась над участью заключенных в тюрьму» и строила планы о ее облегчении. И вот Мария Михайловна начинает посещать тюрьмы, она приходит к уголовникам и убийцам в Литовском замке; выслушивая площадную брань и богохульства, упорно заботится о религиозном воспитании арестантов, предпринимая при этом энергичные попытки улучшить их бытовые условия. В 80-е годы она глубже входит в проблемы переустройства тюремной системы: учреждает в тюрьмах библиотеки, впервые в России устраивает отопление в камерах, добивается введения системы временного освобождения заключенных «по семейным обстоятельствам».