Жирный кукбалеш - стр. 3

– Посмотрим. Не будешь писать, то и ждать не буду. – Она вздернула носик.

– Да чего смотреть-то! Свадьба и все! Чернослив мой, полностью и безоговорочно! – Он поцеловал ее за ушко.

– Только ты возвращайся скорее, ладно? – протянула Гульчачак.

Она взяла его руки и поцеловала их.

– Обязательно.

Рустам проводил Гульчачак до дома, сел в «Ниву» и, несколько раз посигналив, с трудом выехал из грязи.

– Узнай там, в Москве, когда нам асфальт проложат! – крикнула ему вслед Гульчачак

Он помахал ей в ответ.

– Ну и дурочка же ты! – услышала Гульчачак за спиной голос Розы.

– У тебя учусь! – фыркнула она.

– Неужели ты думаешь, что у него есть перспективы? Я бы постеснялась даже стоять рядом с «Нивой», не то что сесть! Не вернется он из Москвы, зря флюиды свои расплескиваешь! Давай я найду тебе жениха с будущим, местного, у меня есть такие подписчики! – подмигнула Роза и поправила прическу, одернула красное платье, расшитое бежевыми рюшечками.

– А рядом с комбайном мужа не стыдишься стоять? Или мы любим колхоз только в инстаграме, да? Твои подписчики – стадо ослов! Ты еще и свекровь убедила сделать фотосессию! Я не ожидала, что и она туда же! А все возмущалась, что стыд и позор до гроба! Верещала, как резаная курица! – Гульчачак встала в позу, косички волнительно трепыхались на груди.

– Дворняжка ты моя первобытная! Да, сегодня фантик ценят больше начинки! – оскалилась Роза. – А свекровь только и мечтает, чтобы я выиграла конкурс «Невестка – сахарок!». Кто ж не хочет в Крым на халяву! Плюс нос утрем соседкам! – Роза расстегнула пуговку платья на груди, вздохнула и добавила. – Надо к председателю сходить, выходной взять, а то новая фотосессия, а у меня – удой. Боже, когда же я начну жить, а не доить! – Роза развела руки, обращаясь к небу. – Скоро, с божьей помощью, стану татарской Бузовой и прощайте, жалкие сфинксы да птеродактили! Бонжурте, Моcкоу, Париж! Хилоу, Нью-Йорк! Ола-ола, Милан! Салам, Дубай! Ну, на худой конец, хотя бы в Казани прикупить квартирку у озера Кабан – примитив, конечно, но потерплю!

Роза тяжело вздохнула.

– Застрахуй на всякий случай свой фантик! А то износится и порвется на пути к Парижу! – скривилась Гульчачак.

И пошла домой спать, так и не дождавшись затмения Луны.

***

Гульчачак ставила коровам доильные аппараты, когда нарисовался председатель.

– Ресилась? – Он шепелявил и пыхтел, как страстно закипающий самовар, но рядом с Гульчачак, яркой, как новенький гжелевский сервиз, в силу истечения срока годности смотрелся облезлым, тусклым и вялым.

Она ненавидела, когда он прокрадывался тихо и нахально сверлил ей спину.

– Не согласна и не просите! – Гульчачак обернулась, сверкнула черными глазами, и, сдерживая ругательные слова, пошла к следующей корове.

– Ты мне уже снисся! – Председатель прикоснулся к ее спине. – Я сакасал водный матлас. Пловелим немеское касество, матурым?!

Гульчачак развернулась и влепила ему пощечину. Лицо председателя было таким потным, что ей пришлось вытирать руку.

– Еще хоть раз до меня дотронетесь – оторву ваш хрен на хрен и запущу в матрас! Я предупредила! У меня парень в ФСБ работает! Нашлет на вашу ферму правительственную саранчу, и пойдете по миру, тухлый балэш4! А не пора ли вам в роддом ощениться? – указала она огромный живот председателя и снова вернулась к работе.