Жирный кукбалеш - стр. 2
Он потер глаза. В дверь сразу же постучали, и на его столе оказался свежий чай с рогаликами.
– Там к вам гость из Казани, – секретарша говорила тихо, стараясь не раздражать уставшего босса.
– Пусть заходит. – Прокурор налил чай во вторую чашку.
– Салэм, друг Фарид! Угощайся тем, что есть. Какая там погода? – Зубазга Мозгарович развалился в кресле и взял чашку.
– Дожди. Ты чего на улицу вообще не выходишь? – Фарид сел в кресло напротив и с интересом рассматривал наградные спортивные кубки прокурора, стоявшие по правой части стола.
– Выхожу. Позавчера был. Завал. Вон кровать заказал, тут и сплю. А зачем время терять, правильно? Когда бараны тают, как снег, не до сна… – пробубнил Зубазга Мозгарович.
– Отдышался бы, и дело пошло. Нельзя так. Может, ну их, этих баранов? А то носимся с ними, как тогда с китайцами. Помнишь, как мы провожали китайцев с концертом, а бараны оркестру аккомпанировали? Ну, тогда было за что… Нечего честь татарскую позорить и нацию унижать. А то расплодилась саранча! В чужие ворота, как к себе домой! А сейчас-то что? Ну, подумаешь, пропали бараны! Можно же дело закрыть. Сколько их там убежало? Да это просто случка у них!
– У всех пятисот? – Зубазга Мозгарович вздохнул. – Нет, чтобы дело закрыть, нужны основания. Мне народ доверяет, к тому же ОТТУДА звонили. Председатель нажаловался. Обворовали, говорит, меня, а прокурор – воров защищает, не работает!
– Детектив, однако! Шутка чья-то, сто пудов! Или, может, Наталья опять за тебя взялась? С ее связями другого ждать не приходится! – Фарид махнул рукой.
– Наше дело понять, чья это идиотская шутка. Фарид, ты уж прикрой меня там, ладно? И пришли мне сюда парочку твоих красавцев? Прокуратура без ФСБ, как хаммер без крыши.
– В Казани не хватает тебя. Там стоящие дела, для пацанов! А не гуси и бараны! Раскроем это дело – вернем тебя. Мне еще к главе.
Фарид поднялся, обнял прокурора.
***
Парочка шла по тихой улице, шмякала галошами по грязи. Гульчачак держала Рустама за локоть, а он негромко играл на гармошке-тальянке. В засыпающей деревне слышалось тихое блеяние баранов и далекое эхо петушиных криков.
Был поздний вечер. Деревню Адайка ждало затмение.
– Думаешь, и правда увидим луну? – спросила Гульчачак.
Рустам подмигнул, громко закрыл гармонь. Подошел к забору, нарвал кленовых листьев и подарил ей.
– Желтые листья для черных кос похожи на позолоченные чулпы наших бабушек, которые они в косы заплетали, помнишь? – Он потрепал ее по щеке. – Я тебя люблю, мой чернослив. Конечно, увидим, по радио же передавали!
Рустам поцеловал круглый носик Гульчачак и поправил ее расшитый цветами камзол из бархата, обшитый тесьмой и мехом.
– Пошутили, небось. Куда нашей деревне до затмений! У нас только бараны растворяются! Уже это – целое событие! – Гульчачак попыталась «раскрыть» гармонь.
– Тебе не надоело носить этот бабушкин камзол? – Парень взял ее за руки.
– У москвичек таких нарядов нет, они только у кровных татарочек, не стесняющихся своих корней!
– Ну, носи, раз нравится, – пожал плечами Рустам. – А мне пора, скоро вернусь.
– Если у какой-нибудь москвички косы не окажутся длиннее, чем у меня! – Гульчачак отвернулась и надула губки.
– Зачем мне московские цапли, когда здесь меня ждет мой свежий, сочный, мягкий чернослив! – Рустам положил гармонь и обнял девушку. – Ты же будешь ждать?