Жестокое милосердие - стр. 13
– Нет, – шепчет она. – Но и пленницей в этом квохчущем курятнике я быть не хочу…
Я искоса поглядываю на монахинь, но тех подобное сравнение, кажется, нисколько не смутило.
– Здесь тебе желают добра, – говорю со всей уверенностью.
Она смеется – тихо, но с таким презрением, что от него чуть воздух не прокисает.
– Добрые намерения суть ложь, которой утешаются слабые. В клетку я не пойду!
Ну да, а куда еще ей идти?
– Меня обещали научить искусству отравления, – сообщаю я, надеясь, что не доведу Аннит до беды такими словами. – И еще многим способам убивать злобных мужчин… – Тут я принимаюсь излагать все то, что сама недавно услышала от настоятельницы, благо каждое слово не померкло и не остыло в моей памяти. – Нас обучат скрытности и хитрости и наделят такими умениями, что больше ни один человек не будет опасен для нас!
Сибелла оборачивается ко мне, и я снова вижу в ее глазах интерес, но… мне больше нечего ей сообщить, ведь это все, что я сама знаю о новой жизни, которую нам посулили в монастыре. Я беспомощно оглядываюсь на монахинь…
Аннит легко подхватывает, развивая успех.
– Тебя научат обращению с оружием всех мыслимых видов, – произносит она, перешагивая через порог. – Тебе объяснят, как действовать кинжалом и стилетом, как пускать меткую стрелу и заносить меч…
– Снова ложь, – отвечает Сибелла. – Никто не станет учить женщину таким смертоносным искусствам!
Но я-то вижу, до какой степени ей хочется поверить.
– Это чистая правда, – клянется Аннит.
Сработало!.. Не сводя глаз с Аннит, Сибелла спускается на пол с кровати.
– Расскажи мне еще, – требует она.
– Ты узнаешь, как ласкать мужское горло гарротой: он будет ждать прикосновения твоих мягких губ, а встретит железную хватку проволочной удавки…
Тут подает голос сестра Серафина.
– А еще мы научим тебя составлять яды! – произносит она голосом нежным, точно волна на рассвете. – Яды, которые просачиваются в самое нутро и выдавливают жизнь мужчины прямо в поганое ведро! Яды, которые останавливают сердце или изгоняют из тела все жидкости. Ты узнаешь зелья, от которых кровь сгущается в жилах и не может больше по ним течь. Ты постигнешь тайные снадобья, которые отсрочивают гибель на несколько дней, и такие, что убивают мгновенно. И все это – лишь для начала!..
Повисает долгая пауза. Мы все затаиваем дыхание, гадая, какой выбор сделает Сибелла. Когда она наконец нарушает молчание, ее голос до того слаб, что я невольно тянусь в ее сторону.
– А есть такой яд, – спрашивает она, – чтобы мужской член сперва сморщился и засох, а потом совсем отвалился?
Сестра Серафина отвечает не задумываясь, и ее голос полон решимости столь угрюмой, что я готова расцеловать монашку:
– Мы с тобой его вместе придумаем, вдвоем! А теперь залезай в постель, тогда и поговорим обо всем этом и о многом другом!
Сибелла долго-долго смотрит на нас. Потом передергивает плечами с таким видом, словно ей безразлично, оставаться здесь или нет, но мы-то видим, каково ей на самом деле. И вот наконец она подходит к моей постели и приказывает:
– Подвинься!
Я удивленно ищу глазами сестру Серафину, и та жестом показывает, что выбор за мной. Опять смотрю на Сибеллу. Мы вроде бы уломали ее, но наша связь так непрочна, что об отказе и речи быть не может. Ко всему прочему, монастырская постель куда мягче любого из тюфяков, которыми я довольствовалась до сих пор, и так широка, что на ней вполне хватит места двоим… ну почти. Я сдвигаюсь в сторонку, и Сибелла заползает под одеяло, устраиваясь рядом со мной.