Жестокий муж - стр. 31

— Это говорит мне человек, который преследует чужую жену.

— Это тебя не касается.

— Моя жизнь тоже тебя не касается. Просто сделай, как прошу.

— Веди, интересно, прям, посмотреть на нее. Думал, после того случая ты не женишься больше.

— Я тоже так думал, но она забеременела.

— И ты, конечно, рассчитываешь на мальчика?

— Это было бы идеально.

— А если нет?

— Однажды Аллах вознаградит меня.

— Или убьет еще одну женщину.

— Главное, чтобы твоя женщина не осталась вдовой, верно, брат? — хлопаю его по спине, тут же ловлю на себе испуганный взгляд. Я никогда не угрожал братьям, никогда не думал, что смогу их убить, но если они отказываются от меня так легко, то почему я должен всю жизнь защищать их?

— Это угроза?

— Пожелание, Демид. Лишь пожелание. Заходи, — подталкиваю его в комнату, которую специально оборудовали под медицинский кабинет.

Дарина лежит на кушетке, а Демид сразу ее узнает.

— Это…

— Быстрее закончишь, быстрее поедешь к своей семье, — пихаю Демида в спину. Я уже начинаю жалеть, что втянул его в это. Мог бы нанять левого врача. А потом что? Убить его? Потому что где-то что-то сболтнет?

Все проходит очень быстро. Демид задает короткие вопросы, а Дарина отмалчивается, ограничиваясь короткими кивками или простыми «да» или «нет».

— Ну, что, сердцебиение хорошее. Плоду девять недель. Патологий я не наблюдаю. Пол тоже еще не видно.

— По крови можно узнать.

— Можно. Вытирайтесь, Дарина. Возьмем вашу кровь, проведем анализы, - после всех процедур, за которые Дарина не удостоила меня и взглядом. Лишь пожираю ее, следя, чтобы не ляпнула ничего лишнего. Можно же придумать романтическую чепуху, что она сама захотела быть со мной и бросить свою успешную карьеру. Демид романтик - поверит. - Вы как себя чувствуете?

— Нормально она себя чувствует. Приведи себя в порядок, не свети.

Дарина поджимает губы, очевидно, ищет способ пообщаться с Демидом, попросить о помощи. Но не думаю, что натворит глупость. Не рискнет. Отворачиваюсь, открываю дверь, чтобы выпустить Демида.

— Он украл меня, держит здесь взаперти, позвоните в полицию, я Дарина Савельева, — быстрые слова, почти несвязная речь, а рука буквально вцепилась в Демида. – Помогите мне…

— Демид, нам пора.

— Пожалуйста, помогите мне!

— Демид, нам пора! — рявкаю я. Горло ядом стягивает, гнев буквально взрывается во мне атомными бомбами. Прямо сейчас бы придушил, потому что она еще ничего не поняла. Для нее это все игра. Все они считают, что я заигрался, что я не живу. – Подожди за дверью.

— Саид, ее нельзя бить…

— За дверью подожди, — смотрю в глаза, и Демид кивает. Уходит, оставляя нас наедине.

— Я думал, мы поняли друг друга.

— Мне все равно, что ты говоришь и делаешь. Я буду использовать любой шанс, чтобы выбраться отсюда, я ненавижу тебя! Слышишь, ненавижу! — орет она мне в лицо, у меня пелена перед глазами. Ни одна женщина меня так не выводила из себя. Ни одна так не нарывалась на порку. Ни одну мне не хотелось так убить. Она словно яд в моей крови. Словно раковая опухоль, и ты можешь вырвать ее с корнем, она, все равно, останется там навсегда.

Ее нельзя бить.

Ее нельзя бить!

Все время нужно помнить, что она носит моего ребенка, а это заставляет сдерживать порывы и желания. Например, схватить ее за волосы, ударить лицом о кушетку, задрать одежду и войти в пизду с размаха. Чтобы кричала, чтобы руки мои в кровь царапала. А я глох от криков, что перерастут в стоны, глох от «ненавижу» перерастающему в «еще». Она всегда текла, как сука, всегда хотела меня ночью, а на утро не помнила. Это крутило изнутри, это бесило и возбуждало одновременно. А теперь приходится иметь дело с разъяренной ведьмой, от которой кожа горит, а яйца набухают.