Жестокие слова - стр. 36

Гамаш выслушал стихотворение, одно из самых его любимых. Он посмотрел в сторону бистро, темного и пустого, хотя вечером оно должно быть наполнено местными жителями.

А что, если Рут права? И кто-то специально выбрал это бистро? Но это означает, что Оливье каким-то образом втянут в эту историю. Не сам ли он причина случившегося? Кто в деревне настолько ненавидел бродягу, что был готов его убить? И кто из них настолько ненавидел Оливье, чтобы сделать это в его бистро? Или бродяга был всего лишь удобным инструментом? Невезучий человек, оказавшийся не в том месте? Человек, которым воспользовались как оружием против Оливье.

– И у кого, по-вашему, могло возникнуть желание подбросить такой подарочек Оливье? – спросил Гамаш.

Рут пожала плечами, потом повернулась и ушла в дом. Гамаш проследил за тем, как она заняла место среди своих друзей, ведущих себя на знакомый друг другу манер, знакомый теперь и ему.

И убийце?

Вечер подходил к концу. На обед была кукуруза в початках, сливочное масло, свежие овощи из огорода Питера и Клары и целый лосось, зажаренный на открытом огне. Гости дружески болтали, передавая друг другу теплый хлеб и угощаясь салатом.

В центре стола расположилась сотворенная руками Мирны цветочная композиция, создававшая ощущение, будто они находятся в саду. Гамаш услышал, как Лакост спрашивает у сидящих рядом с ней о ярмарке в округе Брум. Напротив Бовуара сидела Рут, поедавшая его глазами. Гамаш не мог понять почему, хотя, возможно, для Рут это была единственная форма самовыражения.

Гамаш повернулся к Питеру, который подавал рукколу, кудрявый салат и свежие зрелые помидоры:

– Я слышал, что старый дом Хадли продан. Вы встречались с новыми владельцами?

Питер передал ему изготовленную из капа чашу с салатом:

– Встречались. Их фамилия Жильбер. Марк и Доминик. Приехали из Квебек-Сити. С ними живет и его мать. Она из Квебек-Сити. Кажется, работала медсестрой. Давно на пенсии. Доминик работала в рекламном агентстве в Монреале, а Марк – в инвестиционной дилерской фирме. Заработал состояние и рано отошел от дел – еще до того, как рынок сдулся.

– Повезло.

– Это не везение, а расчет, – возразил Питер.

Гамаш попробовал салат. Он ощутил слабый вкус чеснока, оливкового масла и свежего тархуна. Питер налил им еще по стаканчику красного вина и передал бутылку в другой конец длинного стола. Гамаш попытался понять, есть ли в комментарии Питера двойное дно, подтекст. Что имел в виду Питер, говоря «расчет»? Проницательность, коварство, хитрость? Но нет, Гамаш чувствовал, что Питер имел в виду лишь то, что сказал. Это была похвала. Если Питер Морроу редко кого-то оскорблял, то и на похвалы он не был щедр. Но Марк Жильбер, похоже, произвел на него впечатление.

– Вы их хорошо знаете?

– Приглашал несколько раз на обед. Милая пара.

Для Питера это была высшая степень похвалы.

– Любопытно, что, имея немало денег, они купили старый дом Хадли, – сказал Гамаш. – Он пустовал год или больше. Вероятно, они могли купить любой дом в округе.

– Мы тоже немного удивились, но они сказали, что хотят начать жизнь с чистого листа в доме, который они смогут назвать своим. Знаете, они практически выпотрошили дом. Вместе с домом они купили еще и немало земли, а Доминик хочет обзавестись лошадьми.