Жестокие игры II - стр. 17
В глаза моей проводницы появилось понимание:
– Вон из какой дыры ты появился…
***
А та дыра, которую пришлось расколупать – то есть сбить замок, чтобы не посылать за ключом дородную дежурную, не ожидавшую, что он будет цел, – выходила на задворки какого-то бывшего комбината. Его перевели в Подмосковье, а огромное здание переделали под торговые площади. Прямо напротив дыры на углу торгового комплекса стояли мусорные бункеры, а на стене – да моя ж ты красавица! – мигала красным огоньком видеокамера!
Я поскакал к охранникам ничуть не медленней, чем улепетывал в подземке, только эмоции разнились. Я даже о том, что пыхнуть сигареткой хотел, забыл.
Лишь бы записи камер еще хранились…
…Они хранились аж по три года! И никакой тайны из них не сделали – скинули Крошу на мыло без всяких проволочек.
Пожав руку седому начохраны, я выскочил на улицу и помчался на ту самую станцию метро, куда так стремительно бежал, не спотыкаясь. При свете белого дня бег наперегонки со смертью уже казался адреналиновым бредом. Никогда прежде не задумывался, а тут вдруг словно земля стала прозрачной, и все эти поезда, норы, дыры, тоннели и ходы – все стало как на ладони, пронизывало город запутанной нитью, покрывалось мистикой и обретало загадки.
Я видел дно. Хорошо, что всего лишь города, а не жизни.
Спустился в метро с ощущением, которое появляется, когда прикоснешься к чему-то, что простым смертным знать не положено. Зашел в вагон – движение восстановили после того, как я заверил дежурную, что бомба – это я.
Еще одна бомба меня ждала в бюро, и только на Кроша вся надежда и опора. Я давал ему время, которого мне полковник выделил пятнадцать минут, иначе на шестнадцатой ждал рапорт об увольнении.
Вздохнул и сел на полупустую лавку. Рядом какая-то девица рассматривала интерьерный журнал, и я утопил в нем свое внимание – понравился один мудреный шкафчик. Огни станции, на которой мне уже надо было выходить, осветили вагон, и я, не слишком долго сомневаясь… забрал у девушки журнал и выдрал из него этот лист.
– Эй! Ты совсем охренел? – завопила она.
Успел выхватить из бумажника пятисотку и сунуть ей, выскочил на платформу, когда двери уже закрывались. На эскалаторе поднимался, разглядывая картинку и прикидывая, какого размера заказать такой же и куда его лучше поставить. Эти мысли занимали меня до самого моего прибытия в отдел.
Пятнадцать минут истекли пятнадцать минут назад. Я сел за свой стол, схватил ручку и лист бумаги и начал строчить.
– Гр-ром! – услышал над ухом раскатистый рев.
– От Грома слышу, – поднял на отца взгляд и широко улыбнулся, на мгновение скосив глаза на Кроша, пробиравшегося вдоль стеночки к выходу.
– А ну быстро ко мне в кабинет! – рявкнул полковник, бордовый, как вишня.
Даже моя Маришка так краснеть не умеет.
Крош застыл у самой двери, втянул голову в плечи и вышел первый. За ним полковник, потом я. Придержал хакера, отставая на пять шагов, и шепотом спросил:
– Нашел?
Игорь кивнул. Я похлопал его по плечу и расправил свои.
– Сходи отдохни! – рявкнул мимоходом секретарше мой отец, подождал, пока она выйдет, и запер дверь приемной. Буквально втолкнул нас с Игорем в свой кабинет. А потом я за уши едва не схватился от его нечеловеческого рева: – Вы! Оба! Два! Идиоты! Вы чем думаете?! – и так грохнул по столу, что слетели трубки с аппаратов внутренней связи.