Женская верность - стр. 4
Подошёл срок Акулине готовить себе приданое: вышитую рубаху, вышитую панёву, передник, самотканый пояс, цветастый платок, душегрейку, полотенца из отбелённого льна, вышитые красными и чёрными нитками по краям и обвязанные кружевами. Всё добро складывали в сундук. Обитый полосками железа в клеточку и раскрашенный в красный и зелёный цвета, сундук издавал мелодичный звон, когда ключ с вензелями отмыкал его.
Весенние работы закончились, но дел хватало и на подворье. На рассвете, с первыми петухами надо было затопить печь, заварить свинье пойло, напоить корову, выгнать её в стадо, сварить семье прокорм на день – обычно кашу или постные щи, потому что мяса от забитой по осени скотины хватало только до половины зимы. Потом надо было натаскать воды для полива огорода и других хозяйственных нужд. Таскали воду на коромысле с реки. Своего колодца не было. И только когда вечерние сумерки спускались на деревню и вернувшееся стадо разбредалось по стойлам, когда струи молока переставали бить в подойник, а куры утихомиривались на насесте, парни и девушки направлялись за околицу.
Там Акулина встретила статного красавца Тимофея. Самые красивые деревенские девушки оказывали ему знаки внимания. Самые завидные семьи были не против такого зятя, хотя все в деревне знали, что Тимофей – сирота и на руках у него младший брат.
Невысокая, тоненькая, как тростинка, голубоглазая, с чистой белой кожей и румянцем во всю щёку, с выбивающимися из-под платка чёрными, слегка вьющимися волосами, Акулина только украдкой поглядывала на Тимофея. Лет ей было ещё мало, да и не шла она ни в какое сравнение со статными, пышногрудыми девушками, семьи которых жили куда в большем достатке. Деревенская молва уже наметила парню невесту. И Акулина бежала вечерами за околицу с замиранием сердца, всякий раз ожидая, что вот сегодня Тимофей пойдёт провожать намеченную деревней избранницу, а там и сватов пошлёт. Только он вечер за вечером уходил с посиделок один и не оказывал особого внимания ни одной из девушек.
Щёки Акулины с каждым днём горели всё сильнее, и тёплый летний вечер не мог остудить жар, который светился в её глазах. Сама того не замечая, она всё чаще и дольше смотрела на Тимофея. Акулина наблюдала веселье старших подруг, и лишь изредка вступала в разговор или подпевала затянутую кем-то песню. А когда все расходились по домам, мечтала, что вот дойдут до её ворот, и все пойдут дальше, а Тимофей останется рядом с ней. От этих мыслей кружилась голова, и Акулина почти не замечала, что творится рядом.
Сумерки становились всё гуще. Темнота растекалась в ветках яблонь у домов, погружая деревню в ночную дрёму. Летние ночи коротки. Встаёт деревенский житель с рассветом и работает до заката. И молодёжь, утомлённая за день, кто парочкой, кто небольшой компанией расходилась по домам.
Акулина встала со ствола старой берёзы, когда-то поваленной ветром, отряхнула подол, проверила, не помялся ли он, пока сидела и, поправив кончики платка на голове, направилась к дому. Пройдя сосем немного, оглянулась, поискала глазами Тимофея и не нашла. В вечерней темноте виднелись только очертания светлых девичьих нарядов. Голосов почти не было слышно. Дневная усталость давала о себе знать, но молодость, всему наперекор, всё же звучала тихим девичьим смехом.