Жена на продажу, таверна на сдачу - стр. 11

Карл даже заплясал от радости, когда я ему сыпанула горстью сухариков и вручила ложку.

Он тотчас принялся есть, хотя похлебка была еще очень горяча.

— Погоди! Сливок бы сюда, — всполошилась я. — Тогда будет вкуснее и не так горячо!

Я метнулась к шкафчику с приправами за сливками.

И в этот миг дверь таверны открылась, и вошел мой первый посетитель!

В глазах потемнело, сердце от волнения едва не выскочило из груди. Но я поспешила ему навстречу, восторженно и испуганно ахая.

Это, конечно, был не магнат кампании-гиганта. От него не пахло дорогим одеколоном, и ботинки у него были совсем не лаковые.

С плеча он сбросил у входа пару сучковатых поленьев и зарычал — наверное, это приветствие у него такое. Или говорить он не умеет. Или разучился — с кем там особо болтать, в лесу-то.

Это был самый брутальный и самый грязный мужик, какого я видела! Видимо, угольщик. Его одежда была местами закопчена, а от войлочной шляпы несло гарью и дымом.

Ручищи его были огромны и волосаты.

На плече огромный топор.

Лицо пересечено огромным шрамом.

И до бровей заросло жесткой бородищей!

Лоб его был низкий, массивный, как у неандертальца. Об него разбивались любые вопросы и, конечно, неловко отскочившие от дерева топоры!

Он шумно протопал к столу, плюхнулся шумно на лавку и молча уставился на меня.

Но я расцвела, словно передо мной был мультимиллионер.

— Доброго утра, мастер…— тут я замешкалась, но Карл, спешно дохлебывающий свой суп, пришел мне на помощь.

— Бъёрн, — подсказал он мне, и я заулыбалась еще шире.

— Бъёрн, — повторила я. — Какое чудесное имя!

— Ы-ы-ы, — произнес Бъёрн, скаля в приветливой улыбке широкие, как пеньки, но редкие, как березы в сосняке, зубы.

Его шляпа, приподнятая мощными бровями, съехала со лба на затылок. А я увидела чистые голубые глаза угольщика. И неподдельный интерес в них.

— Чего пожелаете, Бъёрн?

— Ы!

— Как обычно, — перевел Карл, вылизывая миску. — Горяченькой похлебки перед работой.

Я тотчас метнулась к печи, на которой все еще побулькивал мой суп.

— Первая тарелка за поленья, — игриво произнесла я, наполняя миску едой и доливая в нее сливок. — Вторая за деньги.

— Ы, — равнодушно ответил Бъёрн, пожимая плечами.

Он не понял, к чему ему эта информация. Обычной порции варева Карла ему было достаточно, а за мои прелести и заигрывания он не готов был платить звонкой монетой.

— Характер выдержанный, нордический, — пробормотала я. — Скорее всего, женат…

Но ему, разумеется, я ничего такого не озвучила. А только мило улыбнулась.

— Приятного аппетита! — я сыпанула горкой сухарей ему в суп и поспешно отнесла миску ему.

У Бъёрна была своя ложка. Большая, вырезанная из дерева. И он обстоятельно облизал ее перед использованием со всех сторон.

Затем придвинул миску к себе, помешал ею порядком посветлевший от сливок суп, и принялся есть.

Но что-то пошло не так.

С каждым глотком его брови карабкались все выше и выше, сдвигая со взмокшего лба шляпу все дальше на затылок. Глаза его становились все шире и шире, а рука работала ложкой все чаще.

Звон ложки о миску был похож на галоп маленького пони.

— Что…— хрипло выдохнул он, наконец, в рекордно короткий срок управившись с похлебкой. — Что это такое?

О как. И говорить умеет.

— Как что? — притворно удивилась я. — Чечевичная похлебка!

— Еще! — решительно потребовал Бъёрн, утерев ручищей усы.