Жена из другого мира - стр. 15
Ткнув в меня ложноножкой, дух шевелил ноздрями и чего-то ждал.
– Кукольный театр расположен на улице Глор, думаю, вам там будут рады. – Я нацепил рюкзак ёмкостью вперёд.
– Йаа. – Дух снова начал показывать пантомиму, активно указывая на меня свободной ложноножкой.
Поднявшись, я снова улыбнулся:
– Подождите здесь, пожалуйста. Как закончу, обязательно посмотрю ваше представление внимательно.
Издав подобие тяжкого вздоха с подвыванием, мой билет на другую сторону повис на стене. А я двинулся вглубь сада, щедро разбрасывая металлические капсулы, которыми был до отказа набит мой рюкзак.
Сомсамычевы хотели роскошный сад, волшебной растительности, удивительного на своей земле – они это всё получат.
А потом уже в патентное бюро поеду!
***
Опять зажмурилась, досчитала до десяти, открыла глаза.
Город был на месте.
Человеческий разум обладает уникальной способностью к самообману.
Мой эту способность исчерпал.
Нет, он, конечно, пытался это как-то объяснить, но…
С высоты смотровой башни на мосту я разглядывала город в розовой дымке тумана и пыталась убедить себя, что это… какой-нибудь Европейский олд-стайл городок.
Не получалось.
Дело было не только в отсутствии неоновых витрин и малейшего намёка на телефонные будки или электричество (ну мало ли какой закон об охране исторического вида), которые я могла не заметить из-за проклятого тумана.
Восходящее солнце высветило полотно, составленное из двух-пяти этажных кирпичных и деревянных зданий, прошитых улочками домов и широкой лентой затуманенной реки. Кое-где торчали шпили повыше пяти этажей, но ни одной настоящей высотки.
Тысячи печных труб исторгали вонючий дым.
Тысячи труб обычного печного отопления. В каждом доме. До горизонта.
По улицам, несмотря на ранний час, сновали телеги и экипажи, запряжённые мохнатыми рогатыми подобиями буйволов и динозаврами (эти, в отличие от кативших ночной кэб, передвигались на четырёх ногах).
Даже самые бедные на вид женщины ходили в платьях до земли.
По ту сторону моста мальчик лет десяти чистил ботинки мужчине во фраке и остроконечном колпаке, а, получив монетку, подхватил свой ящик и бросился под ноги другому прилично одетому мужчине и к следующему, пока не нашёл того, кто позволил натирать свою обувь.
Пальцы, которыми я сжимала кованные перила смотровой площадки, окоченели, но разжать их я не могла.
В очередной раз зажмурилась, досчитала до десяти, открыла глаза.
Город по-прежнему расстилался внизу.
Как и огромный тринадцатипролётный мост через реку тумана, на который я набрела после долгих блужданий.
Между двенадцатью пролётами располагались каменные оскалившиеся химеры в броне, а на третьем от противоположного берега пролёте возвышалась башня со смотровой площадкой на вершине.
На этой-то площадке меня и накрыло осознание, что всё плохо.
Вряд ли на просторах моей необъятной родины существует подобный город.
До меня доносились обрывки тявко-мявкающей чужой речи.
Прилетел запах пирожков. В животе заурчало. Показалось, что желудок приклеивается к позвоночнику, и я очнулась от оцепенения.
Где бы я ни находилась, мне нужно поесть. Высушить одежду (удивительно, что в такой влажной от тумана и пота я ещё не окоченела). Обратиться за помощью в правоохранительные органы. Желудок резало от голода, но лучше начать с обращения к официальным властям.