Жена из другого мира - стр. 17
Собственно, на меня все смотрели так.
В общем-то, понимаю: одевались здесь в стиле века так девятнадцатого (в лучшем случае – начала двадцатого), и тут вся такая красивая я: джинсы, майка, кроссовки. Волосы лохматые… Как бы первыми официальными властями, с которыми я близко познакомлюсь, работники сумасшедшего дома не оказались.
Вспомнила, как с сумасшедшими обращались в том же девятнадцатом веке. Лучше пусть сразу пристрелят.
Опять запахло пирожками, желудок заныл. Огляделась: злополучная башня моста уже скрылась за домами. Удивительно: вроде на голодный желудок (только воду из колонки пила, стараясь не думать о холере) намотала уже километров двадцать, а до сих пор бодрячком. И после всех блужданий и купаний даже горло не болело. И температуры, кажется, нет.
А прохожие всё косились. Пусть я не понимала их речи, но язык тел и лиц подсказывал, что они удивлены, шокированы, разгневаны. Особенно женщины: их прямо передёргивало от моего вида. Они краснели, бледнели, показывали на меня пальцами. Ну просто как старушки у моего старого дома… Мне широкие и явно неудобные подолы их платьев тоже против шерсти, но я же не кривилась.
Хорошо ещё, что даже самые разгневанные и побагровевшие не осмеливались подойти. Они и недовольство выражать в лицо не решались: кучковались и перешёптывались друг с другом. Спорили.
Несколько увязались следом, точно волки за раненой добычей.
Всеобщее внимание привлекал браслет. Смотрели на него как-то… Словно на бриллиантовое ожерелье на оборванной нищенке, и эти взгляды пугали: если на меня нападёт несколько человек, никакая двоечка не спасёт. А браслет-то не снимается… За руку стало откровенно боязно.
Но как спрятать браслет, если у майки рукава короткие? Денег купить что-нибудь для маскировки не было, лопухов или иных похожих по размеру листьев поблизости не росло.
Оглядываясь в поисках хоть какого-то прикрытия для браслета, заметила на углу пухленького торговца пирожками. Желудок разразился громким ором. А ещё у мужчины была бумага, которой он свои жирные сочные пирожки подворачивал для чинных покупателей.
Пирожки…
Желудок бился в конвульсиях, слюна чуть не капала. Выложенные на раскладном прилавке пирожки манили. Даже не заметила, как сделала несколько шагов в их сторону и протянула руку с браслетом. На пальце блеснуло обручальное кольцо.
Золотое!
Стянув его, рванулась к вытаращившемуся торговцу.
– Пирожки! Пирожков мне! – Отчаянно повторяла я, указывая на пирожки и протягивая кольцо: должен же мужик понять, что я предлагаю натуральный обмен.
Но он только пялился. Осторожно через прилавок глянул на мои джинсы и снова на руки.
А затем взял несколько умопомрачительных, убийственно вкусно пахших пирожков, завернул их в большой лист бумаги и протянул мне. Схватив сокровище трясущейся рукой, прижав к груди, я протянула кольцо. Мужчина замотал головой и замахал руками. Попробовала предложить снова – ни в какую.
Неужели проникся моим несчастным видом?
– Спасибо, – выдохнула я и, рефлекторно напялив кольцо на палец, побрела прочь.
Руки так тряслись, что пирожки едва не вывалились.
А вкус… У них был непередаваемый вкус. Они оказались с чем-то вроде капусты, но чёрного цвета, и такие, что я пальцы прикусывала.
Севшая на хвост толпа человек в тридцать напрягала. Тем более район, до которого я добрела по набережной, выглядел явно беднее расположенного у большого моста.