Желтые цветы для Желтого Императора - стр. 9
Окида думала иначе – и, хотя ее тоже звали, не пошла. Харада догадывался, что она делает, если не легла спать. А легла она вряд ли – слишком красноречиво и злобно встретила факт, перед которым Харада ее поставил: «Ты как хочешь, но я иду есть со стариком и моими новыми поклонниками». «Поклонниками, – только и хмыкнула Окида, тряхнув головой. – Да не все на тебя даже ставили!» И плевать. Что, зря он пристукнул змеюку? Обычай поедать убитых чудовищ вообще-то ему нравился, и сейчас, оглядываясь на проделанный путь, он сожалел о том, скольких странных тварей не попробовал, довольствуясь жидкой рисовой лапшой с осьминогами.
В общем, Харада сам не знал, на чем – на любопытстве, на голоде, на тоске, на злости? – но он принял приглашение кадоку и перестал раскаиваться, едва вслед за всеми плюхнулся на мягкую, вышитую водорослями подушку на полу. Громадный низкий стол вместил тридцать человек, но главное – он был с круглой вертящейся серединой, где и выставили щедрые угощения. Змею приготовили в пяти видах: мясо в медовой заливке, жареная кожа, панированные плавники, салат с печенью, салат с сердцем. Нашлось место и креветкам, и маринованным чаячьим яйцам, и острой морской капусте с грибами, и паровым булочкам с вишней, и жареному редису. А когда открыли сливовое и рисовое вино, тоска и вовсе забылась, Харада не заметил, как его втянули в болтовню. Кадоку, посадив его рядом, подробно выспрашивал, где он успел побывать, кого побеждал, с чем связано единственное его собственное правило – Правило Милосердия, то есть то, что он не убивает противников-людей.
– Не достаточно ли уже смертей? – только и спросил Харада.
Повисла задумчивая тишина, а потом спешно – слишком спешно и неестественно – заполнилась прежним гвалтом. Харада не злился, он сам не желал подобное обсуждать. Достаточно было того, что за столом ни одного человека в черной канкоги.
– Прекрасное правило, славный Харада, на-ай, – сказал кадоку, и они одновременно осушили пиалы. – Может, и мир был бы славнее, если бы все люди делали это – придумывали себе правила, следовали им… Далеко не уедешь на одних Правилах богов.
Пиалы они наполнили уже в шестой раз, так что за языком старик, похоже, не следил. Харада тоже не особо, но даже он чуть не подавился креветкой: такое про высшие силы!
Мир жил так, как жил – много, безумно много веков. И не выжил бы, если бы в древности неотесанные племена с соседнего Западного континента не дерзнули забраться на Святую гору, найти там разные волшебные вещицы и обратить на себя любопытные взоры богов. Это боги помогли людям поумнеть во всем – от разжигания огня до строительства государств. Боги же сделали так, чтобы часть людей рождалась с метками, делающими их сильнее, умнее или талантливее прочих. Так появились волшебники, садовники, целители, законники, изыскатели… многие. Метки проявлялись с рождения, в виде небольшого черного символа под левой ладонью: у волшебников – горящая стрела, у садовников – цветок, у изыскателей – глаз. Метки упростили жизнь, но одаренность имела последствия. Когда люди стали дерзить богам, боги придумали Правила – железные законы мира, карающие нарушителей. Волшебников – за то, что предки их возгордились и взбунтовались, – обрекли рано или поздно сходить с ума от сил. Правителям запретили оставаться у власти больше двадцати лет и короноваться с грехом за плечами, ослушавшийся тут же лишался жизни: под ним вспыхивал трон, сжимала его череп корона или прямо с небес обрушивалась молния. Выброшенный хлеб влек неурожай на поле, плевок в колодец – череду неудач, а как важно для Правого берега Ийтакоса было вовремя благословлять самоцветные вишни… Все жили в бездне запретов. И это неплохо работало: как иначе люди, расплодившись на трех материках и архипелаге, не поубивали друг друга за века сосуществования? Но Хараде все чаще казалось: этого уже мало. Мир летит в пропасть, Правила дырявы, им больше не сдержать некоторые несправедливости, а горные боги подзабросили свою… игру? Или что? И пока каждый человек не научится создавать правила сам для себя, хорошего не будет.