Желтые цветы для Желтого Императора - стр. 4
С ума сошла. Опять!
Если бы Харада не притворялся мертвым после предыдущей атаки твари, он непременно завопил бы на всю деревеньку: «Окида Сэки, а ну хватит, это уже слишком!» Но нужнее было восстановить дыхание. Харада не успел даже увидеть, заполучила ли сестра очередную жалкую, но желанную добычу, – совсем близко от него, точнее, от места, где он только что бултыхался, вода взметнулась. В нее обрушился плотный чешуйчатый хвост, а воздух зазвенел от рева, тонкого и вибрирующего. Харада смутно уловил пару вскриков с берега: кто-то из зевак явно не позаботился о губковых затычках. Сам он затычки потерял, зато вовремя бросил бултыхаться дохлой рыбой. Ушел на дно, переждал рев там, и теперь пора было заканчивать.
Харада нырнул снова – быстро, почти без всплеска, с удовольствием встречая толщу и сбрасывая отяжелевшую рюхито и пояс. Раздеться бы вообще, но некогда, ладно. Да еще правила найбидо[10], по которым выйти на бой – даже с тварью! – в одном белье неприлично, на тебя же будут боги со Святой горы смотреть, и на твою задницу тоже. Харада сомневался, что богам так уж интересны чьи-то бои и тем более задницы, но с народом не поспоришь.
Он с силой загреб руками и тут же прижал их к корпусу, толкнулся ногами, раз, другой – и вода послушно расступилась, придавая скорости. Ика-цу, кальмаровая техника плавания, уже не раз выручала его в подобных боях. Этот не должен был затянуться – главное, хватило бы воздуха. Змея, уже раненая, остервенело искала Хараду: лупила хвостом, мутила толщу. Точнее, пыталась: кружила гальку, повезло, что берег не песчаный. Харада сцепил зубы. Переливающиеся витки туловища кобры уже светлели впереди, а вот запас воздуха он рассчитал плохо. Но если глотнуть его, а потом снова нырнуть – потратит время. Как бы змеюка не очухалась.
Ладно. Обойдется, не впервые! На очередном гребке Харада собрался, поджал к груди колени – и вытянул верное оружие из-за бинта, перетягивающего лодыжку под штаниной. Костяная рукоять привычно легла в ладонь. Харада ухмыльнулся и поплыл еще быстрее.
Все же не повезло, змея его почуяла – может, по колебанию толщи. Встретила вихрем гальки в потеплевшей от крови воде и очередным хлестким взмахом хвоста, под который пришлось подныривать, – но цель Харада помнил. Деревни Левого, океанского, берега Ийтакоса страдали от таких тварей часто. Хотя эта, огроменная, успела потопить пять рыболовецких суденышек и утащить под воду шесть человек только за минувшую осень.
«Седьмой корпусный щиток. Седьмой от головы, не от хвоста».
Грудные и брюшные щитки кобры были непробиваемы ни для чего, кроме волшебства, которым Харада не обладал – он родился без метки, как и большинство. Но один – седьмой щиток, точнее, полость между ним и восьмым, паховым, – уязвим. Харада не запоминал детали, но кажется, где-то там вылезают выношенные змеей детеныши. И через эту же щель морская кобра испражняется, в том числе переваренной рыбой и человечиной. О боги, ну и мерзость.
Харада подплыл, замахнулся и, преодолев водную толщу, с силой вогнал окикунай[11] в нужную щель. Широкое, как спина ската, лезвие вошло по рукоять. Вода побагровела еще больше, но перед глазами у Харады уже мерцало, так что он оттолкнулся от содрогнувшейся туши, поскорее всплыл и, едва холодный воздух обжег лицо, зажал бесценные уши ослабшими руками. Ему, впрочем, повезло: когда, кашляя и отфыркиваясь, он вырвался из волн, змея уже не ревела – она грузно падала. По океану расползались багровые пятна.