Жёлтая магнолия - стр. 49
– Место? Ну что же, нет ничего проще, идёмте, отправимся на пьяцца Романа.
– Что, прямо сейчас?
– Ну разумеется. Должен же я вывести вас на чистую воду!
– О-ля-ля, так вот оно что! – усмехнулась Дамиана и положила огрызок яблока на край стола, но, поймав тяжёлый взгляд маэстро, тут же его забрала.
Они спустились к лодке, и кроме маэстро и Дамианы, там оказались ещё Пабло и те двое сикарио, что заявились к ней сегодня утром. Они встретили Дамиану удивлёнными взглядами, видимо, заметив её преображение, и даже расступились, пропуская в лодку. И это внезапное внимание было таким неожиданным, странным и в чём-то даже приятным, что она второй раз за день смутилась.
Вот небывалые дела! И они впрямь смотрят на неё как на синьору!
И, чтобы как-то скрыть своё смущение, она изо всех сил швырнула огрызок яблока в канал, попав прямиком в причальную бриколу.
– Какой меткий бросок, – усмехнулся маэстро и сел напротив, пристроив вдоль борта трость с волчьей головой.
Последним в лодку забрался мужчина по имени Жильо, о котором Дамиана сразу подумала – прохвост. Что-то среднее между бродячим актёром и сутенёром с рива дель Лавадоре. Один глаз у него был косоват, а второй он щурил, видимо для того, чтобы его лицо выглядело более симметричным, но от этого казалось, что он всё время что-то замышляет.
Миа отвернулась, переведя взгляд на воду. Она чувствовала себя неуютно в компании пятерых мужчин. Не то, что неуютно… Ей вдруг стало страшно до мурашек. А ну как маэстро обиделся, и они вывезут её сейчас и выбросят где-нибудь возле Повильи в воду. И всё… Прощай, Дамиана!
А может, и ещё что похуже придумают.
И она покосилась на трость маэстро, которая лежала у её ног. Если ударить этой волчьей головой кого-нибудь по носу, ну или другой чувствительной части мужского тела – мало, конечно, не покажется. Но всё-таки против пятерых мужчин ей не выстоять, и на воде некуда сбежать. Сейчас конец весны, и вода в лагуне ещё ужас какая холодная, а в этом платье она пойдёт ко дну, как мешок с углём.
Миа вздохнула и принялась молиться Светлейшей, вспоминая своё недавнее гадание и проклиная на все лады собственную беспечность и длинный язык синьоры Перуджио, который привёл Скалигеров в её лавку.
Но самым неприятным было то, что сидящий напротив маэстро не сводил с неё глаз. Будто рассматривал на все лады, как любопытный экземпляр какого-то насекомого, только что очки не надел! И этот взгляд, внимательный и холодный, её пугал даже больше, чем бульдоги-сикарио и косоглазый Жильо, сидящий на корме.
Лодка скользила по узкой рива дель Боккаро, и тишину нарушал лишь плеск волн да оклики Пабло «Эй-ой-е!» на каждом повороте канала, чтобы упредить идущие навстречу гондолы от столкновения. Сверху давили глухие стены домов, с балконов свисали горшки с цветами и сохнущее бельё. Рива дель Боккаро – это задворки сестьеры Карриджи, но это и кратчайший путь, соединяющий Гранд канал и Дворцовый канал. И это единственное, что успокаивало Дамиану – они движутся по направлению к центру. А обратно она, пожалуй, пойдёт пешком.
Её пальцы заледенели от волнения, от гнетущего безмолвия спутников и от этого взгляда, которым сверлил её маэстро. Ещё немного, и она, кажется, просто выскочила бы из лодки, но маэстро первым нарушил давящее молчание: