Железный поход. Том третий. След барса - стр. 37
– Верь, верь мне, Аркадий! Бьюсь об заклад, граф Бенкендорф положительно уведомил меня – со дня на день в Грозной грядут перемены. А Константин Константинович, я тебе доложу, не фунт изюму. Раз сказал – значит, тому и быть. Полковник слов на ветер не бросает. Да ты еще наперед убедишься.
– Я, кстати, предписан поступить под его начало, – поделился Лебедев. – Доклады и знакомство с начальством вновь прибывшим назначены на послезавтра, с утра.
– Искренне поздравляю! – Виктор крепко пожал руку Аркадию. – Граф превосходный, опытный командир и благородный человек. Вот крест, не пожалеешь, голубчик.
– Дай Бог… Значит, прибытие на Кавказ светлейшего князя Воронцова не нонсенс, – вслух заключил Аркадий. – Да, все течет, все изменяется. Что ж, alea jacta est − Жребий брошен… Лишь бы это решение в Петербурге не было сделано currente calamo.>42
– На все воля Божья. – Григорьев в тон сомнениям ротмистра развел руками. – В штабе недвусмысленно говорят: «Государь остался крайне недоволен безрезультатностью операций на Кавказе. По его разумению, плохи были и Гурко в Чечне, и Лидерс в Дагестане… Не справились генералы с возложенной на их плечи миссией».
– А что же его высокопревосходительство генерал Нейгардт? У меня… была с ним аудиенция в Ставрополе. Старик угостил даже своим грузинским «коньяком».
– Вот как? Занятно, – подивился Григорьев, затем изломил крылом бровь, покрутил кольцеватый ус и выдал: – А что Нейгардт, Аркадий Павлович, супротив Императора? Тут, брат, субординация, как у нас шутят: «Никогда не напоминай слону, что его сделали из мухи». Писал наш Нейгардт, писал Александр Иванович в столицу, разбирая причины неудач последних экспедиций. Он мудрый вояка, битый волк… Он понял причину. «Чем больше войск, тем больше затруднений и медлительности…» Именно так он и доносил Его Величеству. Увы, у победы тысяча отцов, поражение всегда сирота. Шамиль ведет партизанскую войну. Уж сколько лет он избегает открытого боя, изматывает, стервец, наши войска, завлекая в горы и нарушая их сообщения. Моль обожает менять гардероб. Так и гололобые не стоят на месте. Что ни говори, а они хорошие тактики. Взять хоть того же Граббе. – Штаб-ротмистр с досады плюнул под ноги, помолчал, прислушиваясь к басовитому жужжанию мух, потом задвигал острыми скулами: – Жаль, что и пример несчастного движения графа Граббе в Ичкерию три года назад с непомерным отрядом остался напрасным… Вот и на Акушу двигали целый корпус, а толку? Скопища Шамиля разлетелись, как саранча, ищи ветра в поле. А наши с обозами, без дорог, по ущельям… Вот и вас пригнали уплотнить ряды… Куда?! Сменить бы солдат гарнизона, дать отдохнуть егерям-куринцам, то дело… Но ведь вас пригнали сюда на забой. Да, да, не поднимай бровей, Аркашенька, как пушечное мясо. Истинный Бог. Я же говорил тебе соображения графа Бенкендорфа… Его Величество, будучи в Царском Селе, решил проникнуть в Андию и одним железным ударом покончить с ненавистным имамом. Исполнение своей монаршей воли он возложил на своего любимого генерал-адъютанта князя Воронцова…
– Так значит, главнокомандующим будет…
– Да, mon cher, его сиятельство светлейший князь… вместо Александра Ивановича. Как Бог свят, дело генерала Нейгардта – табак. – Григорьев снова сплюнул, растер сапогом плевок, потом, прочищая трубку, глянул прямо и коротко в глаза собеседника: – Так вот что… такие новости, Аркадий Павлович. Дождались. Недолго Нейгардту осталось «панствовать» кавказской «линейкой». Увы, заслуги стареют быстрее, чем их герои. А новая метла, сам знаешь… Да тебе-то что за печаль?