Железный поход. Том четвёртый. Волчье эхо - стр. 2

Ее туалеты были не особенно роскошны, но она надевала на себя фамильных бриллиантов на десятки тысяч рублей и, точно невзначай, замечала, если дамы являлись на ее вечера в одном и том же наряде. Досадным следствием этих нововведений было то, что лучшие грузинские фамилии беднели, а для служащих прибавилось новое искушение к незаконным стяжаниям и злоупотреблениям власти.

Весною обыкновенно начинались активные поездки графа преимущественно на левый фланг и в Дагестан, а затем в Пятигорск, где он проводил по месяцу и более. Вместе с ним двигалась его многочисленная свита и большая часть начальствующих лиц, но отнюдь не для надобностей службы, а чтобы показать и напомнить о себе. На воды обыкновенно приезжала и графиня со своими приближенными… И тогда образовывался какой-то «мадридский двор» с бесчисленными интригами и сплетнями. Ловкие люди с податливой совестью пользовались таким положением. «Злоупотребления от веку были на Кавказе, но нередко они находили оправдания в особенностях края и нашего в нем положения. При графе Воронцове они не уменьшились, несмотря на его ревностные старания узнать тайными путями все, что делается в его обширном управлении. Его окружала целая плеяда людей с темным происхождением, с эластическою совестью, но при сем светски образованных и умело использовавших свою личную преданность. Увы, его сиятельство граф Воронцов часто сам становился то жертвою, то заложником интриг и лживых изветов своих клевретов и тайных агентов».5

Граф Михаил Семенович был на Кавказе в 1801–1805 годах двадцатилетним гвардейским поручиком, и понятно, что, явясь через 40 лет главнокомандующим и наместником, он не знал толком ни края, ни русского в нем положения. «С 1823-го по 1845 год он являлся новороссийским генерал-губернатором, где не имел никаких особых отношений к войскам, если не считать кратковременного эпизода осады Варны в 1828 году. Из этого понятно и то, что он не знал ни общего строя военного ведомства в России, ни особенностей кавказских войск и, собственно, Кавказской войны. А между тем он должен был везде руководить, все решать и всех направлять. Как истый “британец”, он имел более сочувствия к гражданскому, чем к военному ведомству. Позже это дало повод во время Даргинской экспедиции генералу Лабынцеву6 сказать с его обычной солдатской грубостью: «Нам нужен главнокомандующий, а прислали нам генерал-губернатора».7

Еще в Новороссийском крае всем было известно нерасположение графа к русским людям и пристрастие к иностранцам, в том числе и к татарам. И нужно же было судьбе сделать такой зигзаг, что и начальником Генерального Штаба на Кавказе при Воронцове стал человек, который никого не любил, кроме немцев!

«Будучи православной веры, но, как убежденный англоман, граф исповедовал безусловную веротерпимость. Едва ли за всю свою долгую жизнь он выстроил христианскую церковь, зато мусульманскую мечеть, единственную на всем восточном берегу Черного моря, воздвиг в Цебельде, где население коренных абхазских племен считалось по большинству христианским, а в сущности не имело никакой веры. В Кабарде он тоже возобновил древний минарет, в котором мусульманское духовенство, помимо свершаемых молитв, призывало мужчин к священному Газавату»8…Как-то потребовалось определить права князей и ханов на земли в Малой Кабарде. Чернь хотела, чтобы это дело было разобрано по шариату