Желая Артемиду - стр. 47

– Только на дорожку не блюй, – сказал Майкл, зажав сигарету между изодранными костяшками. В его голове фраза звучала забавно, но он почувствовал себя полным придурком, когда произнес ее вслух.

Грейс резко выпрямилась и обернулась, сузив глаза. Перламутровые пуговицы блеснули на груди.

– Твоя мать сказала, что тебя нет дома.

– Всегда так делает. Боится, что я опозорю ее перед гостями. – Майкл сбил пепел и с упоением затянулся, прячась за сигаретой и деланым безразличием.

Грейс окинула его проницательным взглядом и серьезным тоном сказала:

– Полагаю, ее опасения не напрасны.

– Если хочешь сбежать, придется обогнуть дом.

– Думаешь, мне стоит сбежать?

– Моя мать может быть той еще занозой.

– Она здесь ни при чем. – На миг Грейс прикрыла глаза, словно ей было больно смотреть на мир. – Моя тюрьма всегда со мной.

От ее ног в грубых ботинках тянулись тени, и, если прищуриться, казалось, что она прикована к земле цепями, как измученное животное, что может исследовать свою клетку лишь по периметру, от одного вытоптанного угла к другому. Она молчала, и он тоже молчал, и эта минута напряженной, томительной тишины длилась вечность – сущая пытка, как и любая минута рядом с ней, но в этот раз Майкл покорился изощренному издевательству, использовав это время, чтобы вдоволь налюбоваться ею. Сигарета тлела между пальцев. Волосы Грейс пылали в ярком свете медленно увядающего солнца, несколько тонких волосков выбились из общей массы и слегка трепетали в воздухе невесомой паутинкой.

– Если ты ждешь извинений, то их не будет. – Вызывающе резким движением он бросил окурок в траву. Спор с Грейс Лидс – это единственный способ взаимодействия с ней, исключающий вину. Перед ним.

– У вас красивый сад, – сказала Грейс, судя по всему, ни капли не задетая его словами.

– Ты была тут раньше?

– Нет. Разве что во сне…

Майклу было не по силам разгадать ее, как он ни пытался, как ни смотрел. Понять ее мысли – все равно что проникнуть в голову фарфоровой куклы.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – сказала Грейс, и Майкл соскользнул с края, упав в обрыв постыдных чувств: он думал лишь о выемке между ее ключицами и о том, как запускает в нее язык. – Мы не слишком хорошо начали, но это не значит, что так и должно продолжаться.

Его лицо тронула тень смущенной, но облегченной улыбки.

– Мы не будем друзьями, – почти благосклонно произнес он.

– Но и враждовать нам ни к чему.

Вражда. Майкл хотел бы враждовать с Грейс, ненавидеть ее, но трудно испытывать ненависть к тому, кого так безрассудно желаешь.

Не дождавшись ответа, Грейс засобиралась в дом.

– Что с тобой? – спросил он вслед в безотчетном стремлении удержать ее, почти не пытаясь бороться со своей симпатией.

Она обернулась. Сердце у него тягостно замерло и упало.

– В последнее время я неважно себя чувствую.

– Из-за него? – Он попытался придать голосу невозмутимости, но вышло скверно, его притязания на притворство были куда больше его способностей.

Грейс наклонила голову набок, с пристальностью непонятного характера изучая его.

– Игра в безразличие – мучительная пытка, Майкл. Не стоит так напрягаться.

Она сделала это впервые – назвала его по имени, и на миг он потерялся, военные укрепления дали трещину.

– Почему он умер? – уже своим голосом спросил он.

– Он убил себя, ты ведь знаешь.