Жажда - стр. 6

Князь Юрий Димитриевич выпрямился:

– Пойдем-ко, Иван Димитриевич. Сыновьям хочу написать.

Словно всполох огня осветил сумрачное лицо боярина. Он понял: быть войне!

Совершится отмщение.

Роковое письмо отца братья Василий Косой и Дмитрий Шемяка получили в Москве, перед самой свадьбой великого князя.

– Вот уж некстати, – буркнул князь Василий Косой, застегивая на жемчужные пуговицы нарядную парчовую ферязь[1], – ведает ведь, что мы званы на свадьбу. Охота была от самого пира – и утекать! Да и к чему?

– И верно, что ни к чему, – поддержал его брат и небрежно бросил письмо на стол. Оно, коротко прошелестев, сейчас же свернулось в трубку. – Это все твой будущий родственничек мутит. Всеволож! Он-то обижен, как и отец, ну а для нас это все – на чужом пиру похмелье.

– Верно! – громко и резко хохотнул Косой. – Мы лучше сами на пир пойдем! Филька! – позвал он слугу. – Пояс неси!

– И то! – усмехнулся Шемяка, сощурив черные шальные глаза. – Помирим их. На что им враждовать?! Все едино по старине более не бывать: миновали те времена.

– Помирим! – весело подхватил Косой и нетерпеливо обернулся к слуге, вошедшему с поясом.

Тот торжественно подошел, держа перед собой на вытянутых руках золотой кованый пояс, сверкавший искрами алых, синих, голубых самоцветов.

– Ого! – воскликнул Шемяка. – Откуда такое сокровище?

Бледное, с рыжей остренькой бородой лицо Косого расплылось в самодовольной улыбке.

– Всеволож за внукою дал! Они этот пояс из рода в род перед свадьбой нареченному зятю дарят. И хорош, а?! – Слуга застегнул на нем пояс, и Косой повернулся, красуясь.

Золотые цепи на поясе качнулись и зазвенели, россыпью ярких огней заиграли драгоценные камни.

– Да-а-а, – покачал головой Шемяка. – Ай да Иван Димитриевич! Подарок поистине княжеский!

Не знали они, как не знал и боярин, что в прошлом драгоценного пояса кроется тайна поистине роковая. Не случайно наряд Косого сразу же приковал к себе изумленный взгляд старого московского боярина, некоего Петра Константиновича. Он-то знал, он помнил…

Давным-давно, когда сам Петр Константинович был безбородым юнцом, он видел уже этот пояс, поразивший и его своей красотой, – и видел его не где-нибудь, а в казне великого князя Димитрия Донского. Князь тогда как раз собирался жениться и на свадьбу должен был надеть этот пояс. Но на торжестве на нем почему-то оказался пояс совсем другой, куда более скромный… Однако никто ничего не заметил, не понял и не сказал, и молодой Петр Константинович никого не посмел ни о чем спросить. И все бы так и сошло, и забылось, но месяца через два его пригласил к себе Николай Вельяминов.

Пояс, украшавший хозяина, был тот самый, незабываемый, можно ли было его не узнать! Юный Петруша в немом изумлении разглядывал пояс и не посмел ничего спросить. Но позже, поразмыслив, он все представил так ясно, словно сам был свидетелем подмены.

Николай Вельяминов был женат на старшей дочери Суздальского и Нижегородского князя, а Димитрий Донской – на младшей. И по праву старшинства сестер ему, а не Московскому князю принадлежало право на драгоценный пояс. И его отец Василий, один из главных распорядителей на великокняжеской свадьбе, восстановил попранную, по его мнению, справедливость – подменил подаренный великому князю пояс на другой, попроще и победнее. А когда, много лет спустя, дочь Николая выходила замуж за Всеволожа, пояс по семейной традиции подарили ему.